При первом взгляде на Долину Мертвых у меня возникли две мысли.

Первая: ну до чего же она маленькая! Совершенно не понять, как здесь уместился преизрядный кусок моего родного города с тянущимся вдаль Светлановским проспектом.

Вторая: это ж сколько здесь трупов!

Трупов и вправду хватало. С избытком. Трупы людей и трупы животных, совсем свежие и разложившиеся почти до скелетов. В некоторых местах они лежали так густо, что не позволяли разглядеть скудную здешнюю растительность.

Смердеть все это хозяйство должно было сногсшибательно. Но не смердело, не знаю уж почему. Скорее всего, причина субъективная: мое обоняние, очутившись в этакой атмосфере, объявило решительную и бессрочную забастовку.

И лишь чуть позже, вдоволь наглядевшись на долину и трупы, я понял самое главное: «Сатану» я не нашел. Не нашел по уважительной причине – «Сатаны» здесь не было.

Воронка каплевидной формы имелась, но сколько я ни вглядывался в склоны и в жидкую грязь на ее дне, ничего не разглядел. Ни обломка, ни куска обшивки, вообще ничего.

А ведь казалось, что самое сложное – сюда добраться, а дальше проблем не возникнет. Или они возникнут, но вполне решаемые. На худой конец, не решаемые, но все же очевидные. Но чтоб вот так – совсем ничего…

Подсознательно мне представлялся космический аппарат изрядных размеров с треснувшей, расколотой обшивкой, стоящий посреди горной долины. И я в ту трещину проникну и быстренько разберусь в аппаратуре, сверяясь со шпаргалкой Лайзы, и отключу генератор. А уходя, активизирую систему уничтожения, и на табло замигает обратный отсчет, и механический голос объявит, что у всех не желающих превращаться в горсточку пепла есть ровно пять минут, чтобы убраться подальше от модуля, и я поспешу, но какая-то дурная случайность или чья-то злая воля мне помешают, но я, разумеется, героически их преодолею, однако не сразу, а когда на таймере останется секунда-другая, – и покину модуль длинным красивым прыжком, преследуемый огненной волной взрыва. И, как положено, долгий-долгий поцелуй с подоспевшей Лайзой. На фоне завершающихся титров.

А тут воронка с болотной жижей… И никаких предпосылок для героизма. Обидно.

При взгляде на воронку у меня появилась одно предположение… Я пустил в ход нож, стал скрести склон, копал, – и докопался-таки. Не до аппарата с треснувшей обшивкой, разумеется. И даже не до его обломка, отброшенного взрывом.

Лед… Не те принизывающие землю кристаллики, что мы зовем вечной мерзлотой, – натуральный сплошной лед.

Я еще раз внимательно огляделся, игнорируя трупы и обращая внимание лишь на склоны долины. И, как мне показалось, понял, что здесь произошло. Не сейчас, и не после Дня Станции, – многие тысячи лет назад, или даже десятки тысяч.