Понял, зачем Лайза не расставалась с этой игрушкой, в то время как у Осби и других операторов имелась куда более совершенная аппаратура. Лайза просто пеленговала с разных точек «Сатану», уточняла приблизительно известное местоположение.

И не понял, что стряслось с «Сатаной». В самом деле «сдохли» аккумуляторы? Или выработал ресурс генератор? Именно сейчас, не раньше и не позже? Непонятное совпадение, но мне только на руку. Может, индийские генералы теперь успокоятся… А то ведь могут затеять новый тур той же игры, будут зондировать или бурить ледник, добираясь до модуля, – если, конечно, их приблизительные данные не чересчур уж приблизительны.

Остальных игроков можно не принимать в расчет. Точка, где лежит «Сатана», им неизвестна, а Таймыр велик. Пускай ищут, если больше заняться нечем.

Решено, возьму грех на душу и оставлю супругу в заблуждении. Пусть считает мужа героем.

Через минуту я понял, что неведение Лайзы будет недолгим. Понял, когда осмотрел наконец ее руку. Край самонакладывающегося бинта туго врезался в кожу. А выше него рука чудовищно распухла, став чуть ли не вдвое толще… И была уже не красной – темно-бурой.

Газовая гангрена, причем в крайне быстротечной форме. Пуля, выпущенная Лануа, оказалась непростой… Существует такая поганая химия, ускоряющая некрозные процессы и препятствующая действию антисептических препаратов вообще и антигангренозных в частности. На войне эту гадость применяют очень редко, в основном снайперы, и если снайпер с таким боекомплектом попадает в плен, то умирает на месте, долго и мучительно, – командир обычно крепко зажмуривается и не мешает бойцам…

И что теперь?

Ампутация, произнес чужой и холодный голос у меня в голове.

Я понимал, что другого выхода нет. Но и ампутация даст один шанс из сотни… Штатный врач экспедиции погиб на «Стреле», с ним кануло и все его медицинское хозяйство. Ампутировать придется или мне, или другому дилетанту. Подручным инструментом и в походных условиях, без общей анестезии. Один шанс из сотни? Да нет, пожалуй, из тысячи…

О госпитале или больнице нечего и мечтать. Даже если Эфенди вызвал помощь немедленно после гибели дирижабля, когда она сюда доберется, из всех врачей потребуется лишь патологоанатом…

– Больная рука, – констатировал Иван очевидное. – Сильно больная. Лечить надо. Не то отрезать придется.

Я лишь вздохнул. А то сам не знаю…

– Что сидишь? Вставай, за плечи бери. Я за ноги возьму.

– Зачем? – вяло откликнулся я.

– В палатку понесем. Лечить буду. Хорошая женщина. Надо вылечить. Детей тебе родит.

Лечить? Попробуй, хуже не станет… Потому что хуже некуда. А я все-таки сгоняю в лагерь, посмотрю, может, найдутся хоть какие-то инструменты. И люди, лучше меня сведущие в медицине. Тащить к берегу Лайзу нельзя, придется оперировать здесь.