Профессор-шейпер поднес ингалятор к своей нарисованной ноздре и сказал:

– Не могу не возразить, Уэллспринг. Эта оккультная чепуха об уровнях сложности отвлекает силы ЦК от настоящей науки.

– Линейное причинно-следственное мышление, – парировал Уэллспринг. – Вы, консерваторы, всегда ищите определенность за пределами уровня когнитивной метасистемы. Очевидно, всякое разумное существо отделено от уровня ниже своего пригожинским горизонтом событий. Нам пора перестать искать для себя точку опоры. Пора поместить в центр всего себя. Если какая-то точка опоры и понадобится, пусть она вращается вокруг нас.

Ему зааплодировали.

– Признайте, Евгений, – сказал он. – ЦК процветает в новом моральном и интеллектуальном климате. Это не поддается измерению и прогнозам, а потому пугает вас как ученого. Постгуманизм предлагает гибкость, свободу и достаточно дерзкую метафизику, чтобы претворить в жизнь целый мир. Он позволяет нам предпринимать такие экономически абсурдные проекты, как терраформирование Марса, на что вы со своим псевдопрагматичным отношением никогда бы не решились. И все же подумайте о будущей прибыли.

– Семантические трюки, – хмыкнул профессор. Раньше я его не видел. Я подозревал, что Уэллспринг привел его сам исключительно ради того, чтобы спровоцировать.

Я и сам когда-то сомневался в некоторых аспектах постгуманизма ЦК. Но открытый отказ от поиска моральной определенности освободил нас. Когда я разглядывал воодушевленные разрисованные лица аудитории Уэллспринга и сравнивал с мрачной натянутостью и завуалированным коварством, что некогда меня окружали, я чувствовал, как переполняюсь энергией. После двадцати четырех лет параноидального обучения под началом Совета Колец и еще двух лет под псами сегодня я наконец со взрывом освобожусь от давления.

Я занюхал фенэтиламин – «естественный» амфетамин самого тела. Вдруг закружилась голова, словно пространство в ней заполнилось раскаленным докрасна протопространством первобытного космоса де Ситтера, в любой момент готовым на пригожинский прыжок в «нормальный» пространственно-временной континуум, на второй уровень сложности по Пригожину… Постгуманизм, следуя линии, предложенной древним земным философом Ильей Пригожиным, вышколил нас мыслить в категориях остановок и рывков, структур, что накапливаются по негласным закономерностям. Я понял этот принцип на себе – ведь мое собственное умеренное притяжение к ослепительной Валерии Корстад сгустилось в узел страсти, который супрессанты могли только приглушить, но не уничтожить.

Она танцевала по комнате – инкрустированные пряди ее инвесторской юбки извивались, как змеи. Она обладала безликой красотой перестроенных, на которую накладывалась изобретательная и соблазнительная краска ЦК. Я никогда не видел никого желаннее, и по коротким и натянутым моментам флирта знал, что между нами стоят только псы.