Когда «Инвинсибл» благополучно выскользнул из залива Фришес-Гафф, замкнутого Вислинской косой, в открытое море сквозь Пилавский пролив, мимо земляных укреплений Пилау (то ли и вправду остававшихся в неведении о Кёнигсбергских событиях, то ли сделавших вид — убоявшись связываться с артиллерией фрегата), и взял курс на Ригу, ветер усилился. Ближе к полуночи тучи полностью разогнало, и полная луна засияла так, что хоть в волка перекидывайся. Анну Бонд отыскал на палубе: та в одиночестве стояла у борта, держась за леер, и пила водку прямо из горлышка. Не оборачиваясь, протянула бутылку ему и сообщила:
— Я ведь там их покалечила, всех троих. А один, похоже, не жилец…
— С тобой всегда так? — он отхлебнул и вернул.
— Нет, не всегда.
— Да тоже… Когда вот так — с collateral damage… попутный урон, будь он неладен.
— Да уж, попутный урон… хорошо у вас формулируют. Это — там, на фрегате?
— Угу. Они, похоже, спрыгнули не все — хоть я и старался.
— На, глотни еще, — бутылка вернулась к нему. — И… пойдем со мной. Мне сейчас… нужно. Только — это ничего не значит!
— Как скажете, сэр!
— Господи… господи, Джимми… Видишь — совсем потеряла голову!..
— А что же я сейчас целую?
— Не знаю… И знать не хочу! Послушай… поцелуй меня опять… всю…
— Как скажете, сэр!
— Это ничего не значит… Это ничего не значит…
— И как срабатывает это твое заклинание?
— Хреново срабатывает… Господи, Джимми, какое счастье, что мы больше никогда не встретимся!
— Да уж: если по возвращении на базу тебе прикажут ликвидировать меня… а мне — тебя!.. — могут возникнуть проблемы.