Судя по тому, что Годунов не присовокупил даже привычного своего: «Что у нас нынче плохого?» — дела у триумвира в последнее время и вправду шли неважнецки. Среди Московской «элиты» едва ли не в открытую судачили на тему «Владимир Владимирович одолевают-с» — а когда идеи такого рода овладевают массами (элитными), они весьма быстро становятся материальной силой…

— Мы тут кое-что разузнали об этом Джеймсе Бонде со товарищи, — без долгих предисловий приступил к делу Вологдин. — Помните, вся эта гоп-компания торговцев «живым порошком»…

— Как не помнить, — усмехнулся Борис, указав взглядом на серебряную пудреницу, лежащую поверх бумаг на его рабочем столе. — Английские шпионы, как мне тогда доложили. И что?..

— А то, что они, похоже, вовсе не шпионы, боярин, — покачал головою контрразведчик. — Они — диверсанты, первоклассные диверсанты. И это сильно меняет дело…

— Любопытно! — в византийских глазах триумвира зажглись наконец искорки интереса. — С этого места — подробнее. Они же вроде не по вашему профилю?..

— Они приехали сюда заключить сделку: поставки в Москву «порошка» в обмен на поставки в Европу этого лубянского «мыла вечной юности» — ну, такова, во всяком случае, их легенда. «Живой порошок» — монополия английской короны, так что — КТО за ними стоИт, ребята ничуть не скрывают, и даже аккуратненько сие подчеркивают. Сделка сулит весьма серьезные доходы, но понятно, что связывать свое имя с торговлей мылом из человечины правительство Ее Величества не желает — вот и придумали «фирму-прокладку»… Естественно, ребята с ходу стали заводить контакты с высокими чинами обоих Дозоров — они ведь, в свой черед, чают монополии на те встречные поставки, — чем и привлекли к себе наше внимание…

— И?..

— В составе команды Бонда обнаружился весьма любопытный персонаж: финансовый эксперт, остзейский немец Клаус Квекзильбер. В коем я, к немалому своему удивлению, случайно опознал нашего старого знакомца — Никиту Серебряного. Того самого неудачливого новгородского связного, отправленного к Курбскому, помните?

Годунов вздрогнул. Вздрогнул так, что это навряд ли бы кто-нибудь заметил со стороны, но Вологдин-то этой реакции как раз и ожидал.

— Конечно, помню, — проворчал Борис. — Мы его тогда весьма удачно обменяли на воеводу Шестопалова.

«Мы обменяли — как же, как же! — усмехнулся про себя Вологдин. — Да еще и, помнится, по моей инициативе — доведись до разбирательства!..»

Вслух же он продолжил:

— Самое, конечно, удивительное — это псевдоним, под каким его сюда направили. «Квекзильбер» — по-немецки «ртуть», а если дословно — «живое серебро». Будто бы специально для привлечения нашего внимания — в точности как в прошлый раз. А ведь за прошедшие с той поры годы он несколько поменялся с виду, да и над изменением внешности они специально поработали — вполне мог бы проскользнуть незамеченным.