Неожиданно неприятельский пулемёт замолчал, а вражеские кавалеристы, прекратив пальбу, стали спешно вскакивать на своих лошадей. До слуха генерал-адъютанта тотчас донёсся хорошо знакомый размеренный стук детища Хайрама Максима, к которому примешивалось тарахтение какого-то двигателя. Секунд пять спустя «заговорил» ещё один станковый пулемёт, пачками вышибая японских кавалеристов из сёдел, а тарахтение мотора перешло в натужное гудение.

Рискнув, Алексеев всё же высунулся из укрытия, огляделся вокруг. Взгляд сразу же зацепился за французское авто, стоявшее метрах в тридцати от канавки, где притаился наместник.

На авто был установлен «максим» на шкворне, за рукоятками которого восседал офицер в чёрной морской форме и экономно, короткими очередями опустошал ленту. Второй офицер, обмундированный аналогичным образом, прятался за корпусом авто, в быстром темпе стреляя из винтовки.

Где-то рядом взревел ещё один двигатель, и, обернувшись на звук, генерал-адъютант узрел второй автомобиль, подъезжающий к железнодорожному полотну. Этим авто, как и первым, также управлял офицер флота, а вот за пулемётом восседал армеец, пехотный поручик со смутно знакомыми чертами лица.

Автомобиль притормозил всего в каком-то десятке метрах от Алексеева, и, присмотревшись, наместник с удивлением признал в пехотном поручике Виктора Астафьева – изобретателя нескольких технических новинок и личного протеже генерал-адъютанта.

– Ваше высокопревосходительство, не вставайте!!! – во всю глотку заорал Астафьев, сдёргивая со станка «максим». – Дима, разверни авто так, чтобы прикрыть его высокопревосходительство!!!

– Держи ленту и крестовину! – крикнул в ответ офицер-моряк, доставая из-за сиденья какой-то, как показалось наместнику, четырёхлапый якорь, что ли. Следом за «якорем» на землю шлёпнулся металлический короб с запасной лентой с патронами. – Виктор, Алекс с Никитой застряли!

– Выберутся, не маленькие! – отмахнулся поручик, в темпе устанавливая свою четырёхлапую «железяку». Секунду спустя Астафьев водрузил на станок тело пулемёта и припал к рукояткам, подкручивая вертикальную наводку. Наконец, нажал на гашетку: станкач деловито застучал, в темпе пожирая пулемётную ленту. – Дима, давай, давай, жми!

– Евгений Иванович! – чуть ли не в ухо прокричал подполковник Болоховитинов. – Живой!

Едва вокруг перестали свистеть пули, старший адъютант бросился прикрывать наместника своим телом в прямом смысле этого слова. Вдавил Алексеева в землю, видимо, не разобравшись, что японцы уже улепётывают во все лопатки, подгоняемые огнём двух «максимов». Нет, даже не двух, а трёх, или, скорее, четырёх – прислушавшись, генерал-адъютант уловил мерный перестук ещё нескольких пулемётов.