— Может, может, — полетело сквозь мелкие зубы.

Приват-министр засмеялся.

— Бальтазаров?! — вскрикнул Петрович, наблюдая за китайским волчком, который вопреки здравому смыслу окончательно перевернулся красным полушарием кверху.

— Он, он самый, — смеялся приват-министр, не стараясь уже закрыть свой паршивый рот.

— Но ты же мертв, тебя похоронили! — пытался спасти положение бывший студент.

— Сначала похоронили, ха, а потом отрыли, — не унимался бывший доцент.

Страшное подозрение пронеслось в мозгу звездного капитана.

— Неужели?..

Бальтазаров даже привстал от удовольствия.

— Наконец-то, наконец-то дошло. Ты, именно ты со своими паршивыми мозгами открыл Центрай. Ты искал, везде искал подвоха, недостатки подмечал. Оглянись, в своем ли ты уме. Неужели раньше не подозревал? Разве ж может быть свобода такой дрянью? А вспомни эксгуматор, неужели ты решил, что это Синекура тебе экскурсию устраивал? Нет, не он, а ты, ты водил его по своим темным кругам, ты желал мучений этим людям, ты расставил их по порядку. Неужели позавидовал? Ах, какой городишко прекрасный, бульвары, набережные, каштаны, женщины приветливые. Чего не хватало? Так нет, начал нищих, обездоленных искать, чего только не придумал, даже пытки начал применять…

— Какие пытки? — сопротивлялся Варфоломеев.

— Ну как, кто поэта за нос дергал? — приват-министр опять громко засмеялся.

— Это был муляж.

— Муляж?! Ха. Может, и я муляж?

— Может быть, может быть, — как-то озабоченно прошептал Петрович, поднялся и побрел вдоль взлетной полосы.

— Эй, эй, поосторожнее, — вскрикнул приват-министр, почувствовав неладное.

— Сегодня, кажется, полнолуние, — процедил Варфоломеев.

— Чепуха, взгляните на календарь! — завопил лже-министр.

— А как же медный таз? — с половины расстояния спросил Варфоломеев.

— Какой таз? — уже совсем испуганно закричал министр, шаря под столом в поисках спасительной кнопки.