Принялась рассматривать Данилу. Сощурясь, скрестив руки на груди, смотрела с любопытством и тревожным удивлением.
— Эх, Данила Голубцов… Так, куда проходить?
«На кухню», — чуть не брякнул Данила, но вспомнил сегодняшние чаепития и лишь сглотнул слюну. «Только не на кухню».
Она пожала плечами:
— Быть может, на кухню?
«В гостиную», — мелькнуло в голове. Но тут в голове возникло видение — уютный полумрак торшера, большой и мягкий диван, переливы цветомузыки на потолке… «Нет, не надо в гостиную».
— На кухню? — переспросил Данила. Она словно только этого и ждала. И уже оказались на кухне. «Опять здесь».
— Голубцов, Голубцов, и кто же это тебя так? — словно невзначай коснулась его плеча. Провела пальцами по его руке. Внезапно грубо ткнула под ребро. — Возвращайся сюда, Голубцов. Слышишь?
Данила опустился на табуретку. Она тоже присела, достала из сумочки косметичку и, как бы позабыв о хозяине квартиры, стала придирчиво осматриваться в зеркальце и подправлять макияж. Покончив с этим, осведомилась:
— Где тут у тебя пепельница?
Не дождавшись ответа, взяла банку из-под сметаны. Курила частыми затяжками, пряча сигарету в ладонь, словно от ветра.
— Голубцов, давай выкладывай, почему не рад, почему не пришел, почему вообще?
— Зайди в спальню, — он мотнул головой на дверь.
— Ну что ж.
И она встала, как-то незаметно исчезла из поля зрения. Впрочем ненадолго, через какую-то пару минут уже опять сидела напротив.
— Бедный мальчик… Кто бы мог подумать? Конечно, не несчастный случай?
— Может, и несчастный. Дай-ка сигарету.
Протянула пачку. «Ведь не хочу же курить». Но закурил.
— Такая вот, Саша, коллизия. Угадай, как пронесло?
Голос Данилы обретал живость и даже некоторое ухарство. Данила начал реагировать на гостью адекватно; мужское начало, равнодушное к перипетиям судьбы, брало свое. Сознание покуда дремало, оглушенное событиями; воля, сбитая с толку, молчала. Старина Фрейд зашевелился в пресловутом либидо — старчески хихикнул, потер сухонькие ручонки, молодцевато взбрыкнул и дернул за веревку занавеса; занавес отъехал.