Я мягко потянул спуск, и, несмотря на чувствительную отдачу, успел увидеть, как попавшая точно в центр арбуза пуля разнесла его на куски.

Следующие несколько мишеней я поразил, вводя соответствующие поправки только смещением прицельной сетки относительно цели. Винтовка работала как часы. И только на дистанции в тысячу четыреста метров, мы с ней почувствовали некоторую неуверенность.

Я понял, что собственное рассеивание этих патронов на такой дистанции уже не обеспечивает гарантии попадания.

Но мы постарались.

Я щупал линию прицеливания своим внутренним ощущением, мысленно проводя по ней еще не выпущенную, но уже ждущую выстрела пулю, а винтовка подтверждала верный прицел почти радостным замиранием.

Промахнулись мы на тысяче восьмистах метрах. Пуля лишь обожгла касанием полосатую кожуру. И хотя вторым выстрелом мы разнесли арбуз в клочья, я понял, что это предел возможностей нашего симбиоза.

Прибыли мы в Палермо втроем, как и положено, инкогнито. Америго и Люка даже потратились на качественный грим, и теперь младший из братьев щеголял клееными усами и испанской бородкой, а старший седой шевелюрой с бакенбардами и очками в массивной золоченой оправе.

Меня решили особо не маскировать. Все равно из тех, кто видел меня в Палермо в лицо, в живых почти никого не осталось.

Косили мы под трио бродячих музыкантов. Оказалось, что Америго великолепно владеет скрипкой, а Люка вполне сносно играет на флейте. Вот бы никогда не подумал, глядя на его всегда серьезное лицо!

Мне достался контрабас.

Здоровенный инструмент, как сказал Америго, как раз по моей комплекции. Кроме музыкальных достоинств он имел отличный футляр, у которого под фальшивым бархатным дном удобно уместилась моя винтовка и пятьдесят тщательно отобранных и отполированных до поросячьего визга патронов.

— А если вдруг остановит патруль и попросит что-нибудь изобразить на инструменте? — резонно спросил я.

— Изображать будем мы, — ответил Америго, — а ты, лейтенант, медленно раскладывай раскладной стульчик, вытаскивай контрабас и начинай его нудно настраивать.

Он показал, как при этом нужно дергать струны и вертеть регулировочные винты. Струны басовито и как-то обидно загудели.

— Только не перетяни струны, а то лопнут. Думаю, патрулю надоест быстрее, чем ты закончишь настраивать.

Солнце светило из-за спины. Это было хорошо по двум причинам. Освещение было оптимальным для стрельбы и можно было не опасаться, что оптика даст блик, и демаскирует нашу позицию.

Америго лежал слева от меня, прижав к глазам артиллерийский бинокль, и увлеченно выдавал целеуказания. Я разобрался сам и объяснил ему как это делать, используя градуированное поле зрения бинокля, и теперь водил прицелом по всей территории особняка следуя за его командами.