— От какого Петра Алексеевича?

— Эх ты, деревня. Да и откуда тебе знать таких великих людей.

— Он тоже революционер?

— Он еще похлеще. Он предводитель Российского государства. Теперь ты понял, кто за нашей спиной стоит? Это наша крыша.

У часового даже лоб вспотел.

— А ты истуканом встал перед такой делегацией и корчишь рожи.

— Дал бы я тебе, пацан, по башке, чтобы умолк, — уже не выдержал солдат. — Ну а ты сам из какого года?

— Я… я из двадцать первого века.

— Марсианин, что ли?

— Сам ты гуманоид в кепке. В этом веке живут нормальные российские люди.

— Я и вижу, — часовой не отступал. — Ну а если ты из двадцать первого века, то скажи мне, какой там сейчас год?

— 2010.

— И ты оттуда? Как же тебя сюда закинуло? Мне сдается, что ты сумасшедший и тебе надо не сюда, а напротив Смольного.

— Он прав, солдат, — сказал Ник, хранивший до сих пор молчание. — И он, и я, и она — мы все из того самого века, а эта девушка из прошлого, и ей очень хочется увидеться и поговорить с Владимиром Ильичом.

— И нам тоже, — добавила Ин.

— Идите и не морочьте мне голову, — строго сказал солдат.

Тут снова открылась дверь, и вышли пятеро рабочих. Каково было удивление, когда молодые люди увидели, что рабочих провожает сам Ленин.

— Хорошо, хорошо, товарищи, — сказал он, расставаясь с ними. — Мы обязательно учтем ваши требования и пожелания. Настанут другие времена, и мы с вами обязательно еще встретимся.

Ленин проводил рабочих и взглянул на молодых людей.

— Вы ко мне, товарищи? — Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которую Жан часто видел на фотографиях в книгах. — Ваша делегация кого представляет?