Зато мне чем дальше, тем больше переставало нравиться вообще всё происходящее. Я имею в виду не данное подводное путешествие. Его-то всё равно как-то надо было совершить. Нет, нравиться мне перестало вообще всё теперешнее приключение. Поскольку, наверное, увиденная вблизи война не имела в себе совершенно ничего романтического.

Просто скопище плохо вооружённых и снаряжённых людей в условиях нежилой тайги дралось с другим таким же скопищем. Со всеми вытекающими неаппетитными последствиями.

И возникало при этой картине только тягостное недоумение: а что, тому же Обецу миром договориться в своё время с окружающими было не судьба? Чего ради укладывать в землю такое количество народу, как выясняется, с последующей же целью уложить ещё столько же? Кому и для чего это нужно? Бессмыслица.

И ничем это не отличается ни от каких других войн, про которые нам известно. А счёт таких идёт на тысячи. Каждый раз остаётся слава, увенчанная лавровым венком из костей. И больше ничего.

И для чего мне участвовать в сём местном балагане? Разве что потому только, что уже ввязался. И теперь с Обецем заканчивать надо своего же удобства ради. Чтоб обезопаситься. Вот и весь смысл.

Впрочем, и того немало. О чём думают мои спутники по этому поводу — Хозяйка, Дарек, та же Забава, — я даже судить не берусь. Поскольку заметил уже, что мозги у нас совершенно разные. О рядовых же обеих армий я и вовсе не говорю. Им думать особо некогда. Наверняка каждый старается перегрызть горло врагу и остаться в живых самому. И никаких сантиментов.

Так ни до чего и не додумавшись, я и дошёл до конца подъёма. Глубиномер показал всего какой-нибудь десяток метров. А вода после глубины стала даже на ощупь мягкой. Несмотря на температуру.

Что меня озадачило в первый миг, так это то, что над нами оказался глухой каменный потолок. Сплошная плита без всяких видимых швов и соединений.

Не может же такого быть… Или мы всё же ошиблись? И зря потратили время. Вот вышел бы номер!

Тут Забава проявила ещё раз большую, нежели я, наблюдательность, подёргав меня за рукав и вновь показав рукой на стену. После направленного в ту сторону фонаря стало ясно, в чём дело.

В каждой грани каменной призмы имелось по аккуратному прямоугольному отверстию, уходящему куда-то в темноту. Надо полагать, тоннели.

Лихо. Все шесть отверстий были совершенно одинаковы. И не имели никаких внешних отличий друг от друга. В какое же лезть? Подумав бесплодно какое-то время, я в конце концов пожал плечами.

Посовещавшись коротко с Забавой — жестами, понятное дело, — мы наугад выбрали один из проходов, пометили его и осторожно скользнули внутрь.