Анна оторвалась от меня, вырвала мистера Медведя из моих рук и через всю разгромленную комнату подошла к мужчине с фонарем. Тот встал на колени, обнял ее и поцеловал в лоб.

– Я… я не понимаю, – сказал я. – Неужели она…

– Это моя дочь, Анна. Ей восемь лет.

– И ты…

– Я – Карлос.

50 минут до бомбардировки Неназываемого

– Вы, двое, знаете друг друга? – спросил Джон, прочитав выражение на моем лице.

– Мы вместе были в карантине, – ответил за меня Карлос.

– И ты… как она? Верно? – спросил я.

– Нет. Не как она. Я имею в виду, что она не как я. Она ничего тебе не сделала. Она не сделала плохого никому. В отличие от меня.

– То есть ты тот самый, который…

– Не перед ней. Но да.

– И ты хочешь, чтобы мы поверили, будто находимся в безопасности. От тебя, я имею в виду.

– В этой ситуации есть много такого, чего ты не понимаешь. В карантине тебя использовали, чтобы вроде как отделить инфицированных от здоровых, верно? Но на самом деле ты этого не умеешь. В отличие от меня. Лично я могу отличать их так же легко, как ты отличаешь мужчину от женщины. Я отличаю их с первого взгляда.

– Допустим. Но я не пони…

– У нас нет времени. Скажем так… я могу рассказать тебе все, что знаю, но тебе не захочется этого знать. Я имею в виду, кто инфицирован, а кто нет. И когда я говорю, что тебе не захочется, я не нагнетаю напряжение. Я говорю только то, что ты не захочешь об этом знать. От моих слов тебе не будет проще сделать то, что нужно. И жить тебе легче не станет.

Я уже хотел задать вопрос, но осекся, постарался осознать его слова.

– Доктор Маркони, – в конце концов сказал я, – он, хм, намекнул, что есть намного больше инфицированных, чем все думают.

– Давай скажем, что он прав. Давай скажем, что он на самом деле прав. А теперь нам надо спросить себя, что означает слово «инфицированный». Инфицированный, как я? Или как Анна?