Уже проваливаясь в яму сна, Ольга запоздало подумала: — А когда это он успел просунуть, между пуговицами рубахи, свою длань и устроить на её голой груди?

Это была последняя мысль на сегодня!

Ей показалось, что она только — что закрыла очи, как сон уже куда — то улетучился. В голове, сработал какой — то сторожок, который отвечал за время суток и длительность сна. Рядом, еле слышно посвистывая носом, спал Роман. Его рука, за время покоя, неизвестным способом переместилась с её груди на лоно. Пряжка ремня на портах оказалась, неизвестно кем, расстегнута.

Огонек желания пополз от груди вниз, и Ольга окончательно проснулась. Стоило её чуть — чуть шевельнуться, как Роман проявил признаки жизни. И не только он! Его естество очнулось от сна, даже раньше хозяина.

Губы искали губы. Руки плели узоры на потаенных местах друг — друга. Огонек её желания, перебравшись в тело Романа и получив дополнительную порцию питания, вспыхнул огромным, всепожирающим костром! В котором, сгорали любые неудобства и трудности!

Жесткая лежанка? — а ерунда, колени привычные! Мешает одежда? — а плевать, извернемся и выползем! Недостаток времени? — а сколько есть! Могут войти? — а пусть смотрят!

И вообще! Сколько той жизни осталось? Может все в последний раз! Может все это навсегда!

У тебя есть лишняя капля жизни? Её как раз мне не хватает! Поделись!

У тебя на подушечках пальцев осталась толика нежности? Отдай её моему телу! Оно именно этого жаждет!

Соленая слезинка зависла в уголке твоего глаза? Так это для моего языка! Без неё он засохнет!

Лопнула кожица на обветренных губах? Это от счастья! Это от страсти! Это от любви! От звона в ушах и легкости в теле! От дурманящего запаха одолень — травы, из светелки с медвежьей шкурой.

От жизни!

Дружина уходила из города торжественно. Волхвы и старая княгиня благословили войско. Боярское и купеческое сословие собрали дополнительный отряд из своих взрослых сыновей и молодых представителей цвета стольного города. Он пристроился следом за последней сотней. Воительница была этому рада. Полторы сотни мужчин, не на словах знакомых с оружием и конным боем — были очень кстати! С обозом Калины, вслед за ними, отправлялось пять десятков женщин разного сословия. Добровольные помощницы по уходу за раненными и увечными.

Во главе колоны ехал князь, в полном снаряжении и под своим стягом. За ним воительница. Она еще долго чувствовала на себе внимательный, испытывающий взгляд матери Романа. Призрения и злобы в нем не было. Но и одобрения — тоже.

Выйдя за посады, воительница приказала двигаться так, чтобы пыль, поднятая первой сотней, не мешала двигаться следующей. В следствии чего, длина колоны достигла почти двух верст. Конечно, дело было совсем не в том, что она заботилась о чистоте снаряжения или, чтобы гридни не наглотались пыли. Она опасалась внезапного нападения. Ну, присутствовал такой пунктик в мыслях воительницы, и ничего против этого она поделать не могла. Занозой сидела эта мысль в голове!