В общем, все было как всегда. Государство Российское жило по своим законам. Дворянство кутило и продолжало отмечать победу над шведами. Крестьяне и рабочие трудились. А царевич Алексей находился в Коломенском дворце, много размышлял о своем будущем, и только по вызову царя покидал свое прибежище.

Так продолжалось до сегодняшнего дня.

Царевича вызвали на очередной праздник в Преображенский дворец, где проживал Петр со своей императрицей. По какому поводу празднование, Алексей не знал, его об этом не известили. Однако он привычно оделся, и в закрытой карете отправился к батюшке. Путь был не долог, и ближе к вечеру он оказался на месте. Подъезды были ярко освещены, кругом стояли караулы из солдат в парадных мундирах и сновали слуги, которые провожали подъезжающих гостей внутрь. Царевич вышел на морозный воздух, вдохнул его полной грудью, закашлялся и подумал, что хватит в Москве сидеть, необходимо попросить у батюшки серьезное дело и доказать свою полезность государству. Приняв такое решение, он улыбнулся наивной детской улыбкой, лицо его на мгновение разгладилось, и уверенным шагом он направился в основное здание.

В большом зале Преображенского дворца играла музыка, в центре танцевали два десятка молодых пар и, раскланиваясь с вельможами и генералами, царевич приблизился к отцу и его жене, которые разместились на широкой кушетке. Император был бодр и весел, слушал очередную сплетню от князя Меншикова и улыбался, а императрица, полноватая женщина в роскошном парчовом платье, с миловидным и простым лицом, держала на руках одетую ангелочком годовалую девочку, сводную сестру царевича, княжну Анну Петровну. Настоящая семейная идиллия, которой можно и нужно радоваться. Вот только в душе Алексей все же был против того, что эта женщина, родившая его отцу трех детей (двое, Петр и Павел, 1705-го и 1706-го года рождения, скончались во младенчестве), занимает место его матери.

Наследник престола остановился перед императором, и тот, заметив его, воскликнул:

– Алешка, у нас сегодня две радости. Гуляем!

– И что за радости, батюшка?

Алексей учтиво поклонился Екатерине Алексеевне и отцу, и тот ответил:

– Во-первых, поганый пес Мазепа помер. Ехал на коне, а тот его понес и он разбился. Не иначе, как это ему божья кара за измену. Виват!

– Виват!

Боевые генералы и вельможи, верные соратники царя, а так же придворные холуи и подхалимы поддержали императора, а царевич спросил:

– А второй повод?

Петр Алексеевич неожиданно тепло посмотрел на жену и на краткий момент прижал ее к себе. Затем он улыбнулся дочери, которая узнала его, улыбнулась и пролепетала нечто нечленораздельное, и вновь обратил внимание на сына: