Словно копье, Стефан Яворский вскинул перед собой посох и толпа горожан, направилась к последнему пристанищу Петра Романова. Мне в этом шествии принимать участия интереса не было и по пути, скользнув в один из многочисленных проулков Солдатской слободы, как и все умные осторожные люди, за продолжением спектакля, я наблюдал со стороны.

Москвичи подошли к Преображенскому дворцу, столкнулись с шеренгами гвардейцев, которые перегородили улицы, и тут выяснилось, что рядовые солдаты о смерти императора ничего не знают и выполняют приказы своих офицеров, верных сторонников Меншикова. К полкам выдвинулись агитаторы, митрополит, царевич и еще несколько человек в военных мундирах. Короткие переговоры прошли успешно, проход был открыт и усилившаяся гвардейцами толпа, подобно морскому цунами, накатилась на деревянный дворец с несколькими каменными постройками.

Что было после этого, вполне предсказуемо. Ромодановский, Шереметев и присоединившиеся к ним вельможи и генералы, на своих плечах вынесли тело покойного императора на улицу, и народ удостоверился, что его не обманывают. Люди плакали и жалели своего государя, горе все-таки, и пока это происходило во дворце поменялись караулы, а Меншиков, его сторонники и императрица через черный ход под крепкой охраной были отправлены в Преображенский Приказ.

Власть оказалась в руках Алексея Петровича и, удостоверившись, что держит он ее крепко, я залег на дно и ждал того момента, когда все успокоится. Наконец, вчера был похоронен «Отец Отечества» Петр Первый и столица стала возвращаться к привычному ритму жизни. Мне следовало возвращаться домой и по рекомендации Жукова в качестве возчика, присоединившись к торговому обозу на юг, я покинул столицу Руси…

На краткий миг я остановился на заснеженной дороге и оглянулся назад, туда, где за лесной чащобой, осталась многолюдная беспокойная Москва. Все прошло неплохо, история изменилась и мне остается надеяться, что царевич, который вскоре станет императором, не пропустит мои слова мимо ушей, запомнит их и не сломается. Если так, в будущем с ним можно иметь дело. Понятно, что впереди еще будет многое, и кровь, и хитрые интриги, и непонимание, и ложь, и зависть, но жизнь продолжается и все в наших руках.

– Эй, ты чего застыл!? – Меня окликнул голос старшего в обозе, приказчика Мефодия, крепкого мужика в овечьем тулупе, который ехал на резвом жеребчике по обочине. – Поторапливайся!

– Понял, дядька Мефод.

Подхватил под уздцы запряженную в сани смирную рабочую лошадку, я повел ее по дороге на Малоярославец. Наш обоз должен успеть к Туле до таяния снегов, и тут Мефодий прав, надо спешить.