— Босс, — воскликнул бродячий философ, — не ожидал увидеть тебя здесь!

— Привет, Герберт! А где Алджи?

— Внутри, — ответил Спенсер, указывая на древнюю таверну: над дверью красовалась вывеска «Старый чеширскiй сыръ». — От миссис Дойл он узнал, что ее непутевый муженек снимает комнату над пабом «Лягушка и Белка». Тогда мастер Суинберн оделся как последний попрошайка и отправился в бар, где и нашел Дойла, пьяного в стельку. Тот сказал, что у него вроде какая-то встреча, только он выполз из бара — ваш друг потопал вместе с ним. Я видел, как они потащились по набережной, в обход Стрэнда, ну и увязался за ними. Вот они и пришли в этот паб. Между прочим, на Стрэнде полным-полно призраков и еще бродят тучи «развратников». Но знаешь, что странно… — он замолчал и вздрогнул.

— Что, Герберт?

— Те «развратники», которых я видел…

— Ну?

— Мне кажется, что они дохлые.

Бёртон нахмурился.

— Как же тогда они ходят?

— Я знаю, что это невозможно, но черт меня побери, если я этого не видел! Они как бы уже подохли, но еще этого не поняли!

— Ходячие трупы? Черт возьми! А что это за огромные чудища? Их видел констебль Бхатти.

— Есть только одно, босс: это Претендент Тичборн, который стал толще кита! Зуб даю: пойдешь на Стрэнд — призраки сведут тебя с ума, мертвые «развратники» изобьют до смерти, а чертов Претендент тебя съест!

— Что значит съест?

— Ну, он любит человечье мясо, а придурочные бунтари следуют его примеру.

— О да, это я видел своими глазами… Герберт, что происходит, черт побери?

— Понятия не имею. Но ничего хорошего, это уж точно! Подумать только: в марте мы думали, что это обыкновенная кража бриллиантов!

— Хотел бы я знать, что узнал Алджи об этом парне, Дойле! Как думаешь, если я войду в таверну, эти придурки не накинутся на меня?

— Ну, ежели ты снимешь с себя всё, кроме рубашки, а у нее оторвешь рукава, тогда пожалуй… А рожа твоя и так черна, как у трубочиста!