Весьма неожиданным был визит самого царя в Ивангород летом 1501 года. Он знал, что Дмитрий находится в Брюгге, и сообщил Марку Бюллову, что желает увидеть Дмитрия. Марк сообщил о приезде Ивана, пришлось лететь в Венту, а оттуда поездом добираться до Нарвы. Встретились с Иваном, как и в прошлый раз, на мосту, только теперь это уже стационарный мост. Августовское солнце еще грело, но ветер был довольно сильный. Обменялись приветствиями.

– Что стряслось, Иоанн свет Васильевич? Я же здесь не живу, я сейчас во Фландрии обитаю.

– Смуту ты затеял на южных рубежах, народец к тебе утекает, боярство зело волнуется, Дмитрий.

– Не о том ты говоришь, царь, по глазам вижу, да и не дело на мосту об этом говорить! Прошу ко мне!

Царь обернулся на свою свиту, внимательно осмотрел митрополита Симона, затем кивнул, и вся процессия перешла на левый берег. Митрополит попытался устроить представление, дескать, лба перекрестить негде, еретики собрались в Нарве. Не пойдет он туда!

– Не хочешь, не ходи, тебя никто не зовет! – ответил Дмитрий и зашагал в сторону ворот. Прошло девять лет, как Иван был тут. Он недоуменно остановился, глядя на стоящий неподалеку поезд.

– Что это?

– Поезд, на котором я приехал.

Царь поджал губы.

– Говорят, тебя анафеме папа предал вовсе не зря! С чертом знаешься!

– Тот папа, который предал, давно в аду жарится! Сожгли его на площади Святого Петра.

– Ладно, я так, шуткую. А это что? – он увидел башенную самоходку на платформе в конце поезда.

– Пушка новая, может прямо стрелять, как пушка, а может навесную стрельбу вести, как мортира.

– С кем воевать-то собрался, со мной, что ли?

– Нет, поезд охраняет от лихих людей.

– И много у тебя таких?

– Мне хватает.

Они прошли внутрь крепости и вошли в зал башни Германа.

– Оставьте нас! – приказал Иван своей свите. Дождался, когда все выйдут, и сел за накрытый стол. Ножом отхватил лопатку жареного кабана, налил себе красного вина: как и в прошлый раз, он Дмитрия не опасался.

– Вот еще, Иван Васильевич, попробуй лобстеров!