Купчишку вытошнило. Бандиты обтерли ему рожу полотенцем, и он торопливо рассказал, в какой из комнат находится старый диван, даже объяснил, с какого бока надо вскрывать. Этого купца палач не вытолкал из кабинета, а вышвырнул, так что тот пролетел по коридору метра четыре.

— Что делать собираешься, Иван Григорьевич? — спросил Князь, прихлебывая токайское из хрустального фужера.

Мяснов ответил не сразу. С той минуты, когда его рука чуть было не опустила на собственную голову императорскую корону, Иван Григорьевич жил уже в других мирах. В одном он говорил с какими-то странными людишками, одетыми в пиджаки и сюртуки, о бумажных деньгах и еще каких-то бумажках. В другом же он был грозным царем, решающим не только, стоит ли жалкому человечку жить дальше, но и даже — достоин ли он с ним разговаривать. А самодовольный оскал Князя напоминал ему заискивающую улыбку Малюты Скуратова, верного государева пса.

Мяснов начинал сознавать, что в глубине души и не надеялся, что его старые дружки-купцы (положа руку на сердце, он всегда их презирал) согласятся сложить золото в котомку и поедут куда-то там собирать народное ополчение. Мяснов всегда любил Господни притчи, но считал, что лишь царь, настоящий царь, не «инператор» какой-нибудь, может претворить в жизнь евангельские страницы. Одна из притч поразила Ивана Григорьевича с детства. Позвал щедрый человек гостей на пир, да те не пришли, надсмеялись над старым другом. Тот велел кликнуть нищих, голь перекатную, пусть те восхитятся его угощением. И он, Мяснов, специально пригласил друзей, зная — посмеются. Поэтому заранее пригласил и рвань. Но не вина, не яства поднес им, а тех недостойных гостей. Рвите их, радуйтесь. Только царь может вести себя как Бог. А царь — тот, кто знает, что такое царская власть…

— Что дальше будет, Иван Григорьевич? — повторил вопрос Князь.

— Как и собирался, в Нижний поеду, — ответил Мяснов, ненадолго вернувшийся в постылый XX век.

— Правильно решил. Конечно, никто из этих в Чека жаловаться не пойдет. Но в городе мы сегодня нашумели. Да и красным товарищам, когда очухаются, придется объяснять чего-нибудь. Ты бы уезжал в их грузовичке. А товарищей с собой захватить можно. Для гарантии. Если тебе людей не хватает, могу пятерых дать.

— Спасибо, Юрий Семенович. Сам справлюсь.

— Тревожишься о чем-то?

— Марина куда-то подевалась. Она должна была насчет спирта узнать…

— А, насчет того самого? Жаль вагончика, конечно, если пропал. Я пока здесь остаюсь и коммерцию сворачивать не собираюсь… А может, и сверну. Если на все это золотишко, какое мы за ночь вытряхнули, спирту накупить, то Москва-река три дня одним спиртом текла бы.