Часть пятая КОНЕЦ ПУТИ

Часть пятая

КОНЕЦ ПУТИ

Назаров еще раз потрогал кобуру на поясе — приятно сознавать, что маузер после недолгого отсутствия опять вернулся на место.

Марина и оба ее незадачливых миленка остались в музейной камере. Расхрабрившийся Цезарь Петрович указывал на Митино ранение, кричал об антигуманном поступке. Сосницкий, сжалившись, наврал им, что через час их освободят.

Перед тем как расстаться с недружелюбной барышней, Федор спросил ее о том, почему в доме такое веселье. Марина рассказала о великом пире Ивана Григорьевича, на который собраны все его старые друзья, «Ерофеи Силантьичи» — так назвала она их всех. Хозяин, видать, решил соблюсти все московские купецкие традиции, поэтому она в зале отсутствовала. Впрочем, это было и к лучшему — пока судьба вагона со спиртом не прояснилась, Марина предпочитала не показываться Мяснову на глаза.

— Под вечер в дом сам Князь пожаловал, — добавила она. — Зачем — не знаю. И с ним большая ватага его ребят. Но в зал вместе они не прошли. Я удивилась. Когда Князь прежде заходил к нам, то брал с собой только двоих. И то они в лакейской оставались. Сосницкий решил, что он свое по пояс обнаженным отходил и надобно приодеться. Ничего более подходящего, чем сюртук Цезаря Петровича, поблизости не наблюдалось, но интеллигент-любовник, видя, куда дело клонится, бросился в дальний угол комнаты пыток и принес оттуда забытый Васей пиджак. Таким образом, сюртук был спасен от разрыва по швам, а Сосницкий — от неудобств ношения тесной одежды.

Напоследок товарищ Назаров расспросил Марину о внутренней планировке дома. Девушка ответила, что коридором, выходящим из подвала, можно подняться либо на черную лестницу, по которой спускался Сосницкий, либо выйти к основанию лестницы правого крыла. Этот ход обычно был на запоре, лишь иногда Иван Григорьевич показывал особенно милым сердцу гостям свою замечательную камеру. Однако сейчас вход был открыт, им недавно воспользовалась Марина.

Судя по всему, она не соврала. Назаров и Сосницкий вышли к основанию лестницы. Освещение отсутствовало напрочь. Как объяснила им Марина, хотя Мяснов и провел электричество по требованию жены, но старался им не пользоваться. Слуги ходили с лампами, а в таких случаях, как нынешний прием, горницы освещались свечами.

Достигнув второго этажа, они остановились. Отсюда можно было отчетливо услышать голоса и шаги.

— Топай быстрее, шкура. Последний остался.

— Пошевеливайся, недоенная коровушка. Сейчас перышком подгоню.

Кого-то, видимо, и вправду подкололи ножом. Раздался крик и смех. Назаров сделал несколько шагов вперед и увидел тусклое пятно света, видимо отсвет газовой лампы. Мелькнули три силуэта: двое тащили третьего. Потом хлопнула дверь, снова закричали, грохнула мебель.