— На пирушку не похоже, — заметил Сосницкий.

— Это точно, — согласился с ним Назаров. — Товарищ Сосницкий, тебе в армейской разведке служить не доводилось?

— Я и на фронте-то не был, — ответил Сосницкий. Не будь в коридоре кромешной темноты, Федор увидел бы, как покраснели его щеки. — Просто я..

— Потом расскажешь. Стой на месте. Я схожу посмотрю, какие у них там московские развлечения.

Назаров мгновенно разулся, аккуратно поставил сапоги у стены и медленно направился в дальний конец коридора, к источнику света.

На полпути он остановился. Впереди слышались неясные голоса. Федор задумался: с такого расстояния он без труда разглядел бы человека, вступившего на освещенное место. Но углядит ли этот человек его самого, вздумай тому остановиться и всмотреться в темноту? Сам Назаров, пожалуй, разглядел бы. А фронтовые годы, да и некоторые прежние приключения приучили его уважать неизвестного врага. Каким бы ты мастером ни был, но если встретился с противником впервые, считай его равным себе.

Размышляя таким образом, Назаров провел рукой по правой стенке. Ладонь наткнулась на дверную ручку, которая подалась от легко нажатия. Негромко скрипнула дверь, впрочем, в полной тиши и этот скрип показался солдату недопустимо громким.

Назаров бочком протиснулся в щель. После абсолютно беспросветного коридора комната, освещенная отблеском луны, показалась чуть ли не залом офицерского собрания в бальный вечер. Впрочем, по своим размерам комната и вправду напоминала зал.

Посередине комнаты стоял широкий стол, а вдоль стен — огромные шкафы. Назаров подошел к одному из них, провел рукой — книги. Наверное, библиотека. Купцы заводят их по примеру помещиков. Но те книги читают, а купцы — не всегда. И здесь купец не поскупился — библиотека была огромной. Солдат взглянул на противоположную стену и увидел тоненький лучик света, выбивающийся из щели.

На цыпочках приблизившись к стене, Назаров услышал голоса. Он присел возле щели, оказавшейся крупной замочной скважиной, и на миг зажмурил глаза — так ярко был освещен соседний кабинет. В кресле небрежно развалился мужчина лет сорока с длинным вытянутым лицом и короткими усами. Его глаза, казалось, ощупывали и тискали собеседника в кресле напротив. Тот — дородный дядя лет на десять постарше, с добротной бородой, сидел прямо, а смотрел затравленно. За креслом стоял высоченный детина, время от времени сжимавший кулаки. Уж на него-то затравленный тип точно боялся взглянуть.

Чуть в стороне, возле стола, положив руку на точеную спинку высокого стула, стоял пожилой мужчина с еще более добротной бородой. Особенно примечательной в нем была не борода, а одежда — что-то похожее Назаров видел когда-то в опере «Жизнь за царя», а еще раньше в детских фильмах-сказках. Похоже, бородача не интересовало происходящее, он то и дело поглядывал в темное окно, гордо вскидывая голову. Рядом с ним стояла пара молодых людей в таких же старинных одеждах и с расстегнутыми кобурами на ремне. Эти двое явно смотрели на происходящее с недоумением. А вот другая пара, возле двери, выходящей, вероятно, в коридор, чувствовала себя уверенней, хотя своими повадками не напоминала ни слуг, ни хозяев.