Но разве много героев на свете?

Обычному же человеку не под силу пройти те места.

Чужому — тем более.

Вот почему со дней Красного Ветра не приходило в голову людям дгаа ставить порубежную стражу на востоке!

— Равнинных всего трое, отцы, — ощутив ответное пожатие, Гдламини собралась, и голос ее отвердел. — Они безоружны. Просят принять их для важных переговоров. Каково мнение Высокого Совета?

— Совет выслушает их, — тотчас откликнулся Мкиету. Это было против обычая, говорить прежде вождя, и глаза Гдлами гневно сощурились, но старейшины уже кивали в знак согласия, и поздно было осаживать наглеца. Дгаамвами выпрямилась.

— Быть по сему. Мгамба, введи гостей!

Десятки взглядом впились в дверной проем. Когда там возникла коренастая фигура в знакомом мундирчике, похожем на пижамку, Дмитрий напрягся, до боли сжав кулаки.

Вошедший неторопливо прошел в глубь мьюнд'донга и остановился в центре круга, образованного старейшинами. Десятка два жестяных блях, украшающих форму, слегка колыхались, и отсветы костра плясали на них, сбрасывая во мрак искры.

Плотно сбитый, бритый наголо человек огляделся по сторонам, привыкая к полумраку. Обнажил в широкой улыбке крупные, чуть выступающие вперед зубы. Вскинул два пальца к маленькой круглой шапочке без козырька и произнес на ломаном дгаанья, пришепетывая, как и надлежит уроженцу равнин:

— Да возрадуется Тха-Онгуа и потомство его! Я, сотник доблестного войска Сияющей Нгандвани, носитель скромного имени Ккугу Юмо, по воле Подпирающего Высь, да славится имя и облик его, приветствую вас, почтенные старики!

Покосившись на Гдламини, Дмитрий не без труда сдержал удивленный возглас. Невозможно было поверить, что эта суровая женщина, похожая на каменное изваяние, совсем еще недавно стонала и извивалась в его объятиях. Воистину, она была достойной дочерью своего отца, легендарного Дъямбъ'я г'ге Нхузи, чей взгляд заставлял съеживаться солнце…

— Мы не рады незваным гостям, чужой человек, но и не гоним приходящих с миром…

Далеко не все слова, произносимые Гдлами, были понятны Дмитрию. Гдламини говорила сейчас на клекочущем языке жителей равнины.

— Перед тобою я, вождь людей дгаа. Вот, рядом со мною, дгаангуаби. А вот — старейшины, самые уважаемые люди нашей земли. Что ты хочешь сказать нам?

— О! Ничтожный Ккугу Юмо склоняется в прах перед величием высокого собрания, — воскликнул сотник, не проявляя, впрочем, никакого желания кланяться. — Благородная вождь горных людей владеет речью Сияющей Нгандвани так, словно сама была рождена в семье нган-два! Похвально, почтенно… — он склонил набок круглую голову и, глядя на Дмитрия, улыбнулся еще шире. — Будет ли мне позволено сесть?..