— Только не надо сантиментов, — раздраженно бросил Птоцкий, — сам понимаешь, время поджимает, надо спешить, пока не опомнились наши соратнички по Центральному совету, а то начнут все подгребать под себя. Они думают, что я скоро возьму Коев, а пока это так, мы можем втихаря действовать. Вот когда тут все полетит к черту, тогда может случиться так, что у нас останутся в распоряжении считанные дни или даже часы. Хотя, скажу тебе, — Птоцкий прижал трубку к губам, — я не стал бы исключать, что ЭТОТ предусмотрел и такой вариант развития событий.

Марак отозвался не сразу. Наконец послышался его неуверенный голос:

— Может быть, еще можно что-то поправить? Кузяр передал, что они благополучно добрались, со…

Птоцкий саркастически рассмеялся. Марак осекся на полуслове и через минуту сказал уже совсем другим, решительным тоном:

— Ну что ж, тогда я начинаю действовать, как договорились. До встречи. — Голос в трубке пропал.

Птоцкий еще немного посидел, глядя в одну точку, потом встал и вышел из купе. За окном занималось утро, предвещавшее погожий, солнечный день. Но ничего хорошего он от этого дня не ждал.

* * *

— Едуть, едуть! — Худой, юркий паренек кубарем скатился с толстой ветки и, скользнув по стволу, спрыгнул на землю. — Едуть, — он с опаской посмотрел назад, — у них там четыре этих… кованых повозки с пулеметами.

Пилот пошарил глазами вокруг, отыскивая взглядом ватажников Куденя. Они рассыпалась по всему склону и укрылись за низкими кустами превеня, так что их совершенно не было видно. Юрий довольно улыбнулся.

Пожалуй, за последние две недели он сумел-таки кое-что из них сделать. Впрочем, для серьезного боя с регулярными частями они еще не доросли. Так что сегодняшняя засада была чем-то вроде выпускного экзамена с оттенком авантюры. Если бы не присланная на подмогу команда унтеров-пулеметчиков, он ни за что не решился бы на эту акцию. Сзади бесшумно подошел старший унтер-офицер:

— Все готово, господин штаб-майор.

Пилот кивнул. Звание ему присвоили перед самым отъездом. Высочайшим указом. Сам он не видел в этом особого смысла. У него было достаточно навыков, чтобы заставить беспрекословно подчиняться себе любое подразделение. А присвоение довольно-таки высокого офицерского чина человеку неизвестного роду-племени, да еще минуя несколько ступеней, могло только создать лишние проблемы. Но оказалось, что он не совсем верно оценивал отношение к себе в армии. Через неделю после него в монастырь прибыла команда унтер-офицеров во главе с молодым подпоручиком. Этот юноша рассказал ему, что, действительно, сначала этот указ вызвал много пересудов, но офицеры из его команды, к тому времени уже достигшие довольно высоких званий и должностей (даже прапорщик успел уже стать капитаном и получил под командование целый батальон), быстро расставили все на свои места. К тому же большинство офицеров Шестой учебной дивизии помнило его еще по зимним событиям, к которым надо было добавить два случая — они произошли перед самым его отъездом и создали ему некоторый авторитет в их глазах. Юрий выиграл спор на меткость у одного гвардейского поручика, известного стрелка и бретера, и совершил несколько полетов на аэроплане. Действовала и его близость к таинственному князю. В общем, не прошло и недели, как местное общество, хотя и сдержанно, одобрило указ. Рассказ подпоручика вызвал у пилота лишь легкую улыбку.