Волшебник медленно склонился перед царицей в земном поклоне.

– Благодарим тебя, Рату, за то, что услышала наши призывы, – сказал волшебник, молитвенно сложив руки.

Немая царица навела свои чары, и все услышали мелодичный низкий женский голос:

– Зачем ты призвал меня, добрый волшебник?

– По великим делам я посмел потревожить тебя, – ответил Сергиус вслух, и только теперь стало понятно, что маг говорит с тишиной. – О, царица темных глубин, – продолжал коленопреклоненный волшебник, – вспомни, не так давно ты пропустила сквозь врата печали юношу.

– Да, я пропустила раненого воина, – подтвердила царица. – Я пропустила его за любовь, которую он сохранил, несмотря ни на что.

– Да! Да! За любовь, – подхватил волшебник. – Ради этой любви мы и ныне призвали тебя. Ибо возлюбленная сего отважного воина была пленена коварным драконом. И вот, как видишь, пред тобою не только я, но и Мимненос. Император Хэтао отпустил нашего змея из блаженства садов, чтобы вступиться за доброе дело любви.

– Мне известно, зачем вы отправились сквозь поток Эхнауха, – сказал монотонно голос. – Пропустил вас в реке поверженный змей, и даже сам император навстречу пошел иноземцам, – плавная речь владычицы пресеклась, но вскоре вновь вошла в умы внимавших: – Непроглядна вода в юдолянскую бездну и холодны, как лед, ключи соединяющих вод. Ибо там, подо мной, начинаются владенья белесого змея. Я приняла храброго воина лишь потому, что он сам решительно проскользнул в мои объятия. Теперь ты просишь меня, волшебник, вновь выбросить его в бездну, из которой он выплыл чудом.

– Такова воля небес, – сухо ответил волшебник.

– А ты, – обратилась владычица к Тариэлу, – знаешь ли, что рискуешь кануть во мрак и погрузиться во тьму навечно?

– Клянусь, о царица глубин! – не рассчитав, слишком громко выкрикнул Тариэл, и его голос звонко метнулся по скалам. Поняв, что можно говорить тихо, он на тон ниже добавил: – Клянусь, что знаю. Я поступаю так, потому что иначе не могу. Ведь счастье без любви – это все равно что колокол без языка. В таком счастье можно найти только вечную пустоту.

Какое-то время царица молчала, но наконец ее голос вновь зазвучал в умах собравшихся.

– Хорошо. Это ты по совести отвечал, воитель. Да поможет тебе Мимненос, верный сподвижник добра. – Рату умолкла и вдруг заговорила так, что в ее голосе расцвела улыбка. – Вон под той скалой я столетиями берегла его шершавое беленькое яйцо, пока местные ребятишки не утащили его в деревню.

Мимненос усмехнулся, а царица вздохнула и сказала:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Я выпущу свои колдовские, проникающие через миры чернила, они обволокут вас и смерчем протолкнут сквозь врата. – Рату плеснулась в воде, как бы устраиваясь поудобнее. – А теперь… Теперь попойте мне еще немного.