Он ощущал присутствие по меньшей мере дважды-шестидесяти себе подобных — Хранителей Воспоминаний. Здесь были душа и сознание кингала Гал-Ирим-Лета, Усум-Гала и других старейшин Ан-Кина, Совета Богов. Все больше и больше сознаний входило в широко раскинувшуюся органическую сеть Абзу, и его собственное сознание расширялось, растворялось… и Ту-Кур-Ла снова приблизился к единомыслию Зу-Дин, Божественного Разума.
Он становился другими сознаниями. Сильнее всех он чувствовал одного из Хранителей Воспоминаний, трутня по имени Зах-Ахан-Ну, который сейчас скорчился среди теней в Камере Ока и сквозь отверстие пристально смотрел вниз, на обнесенный стеной прямоугольник инопланетного поселения. Рядом на каменном полу неподвижно лежали несколько тел аханну и сэг-ура — печальное свидетельство тому, что оружие воинов-черноголовых бьет метко.
Медленно, очень медленно Зах-Ахан-Ну приподнял голову, разглядывая поселения пришельцев из другого мира. Их было много — черноголовых, неприрученных рабов, не знавших опеки аханну. Далеких потомков тех черноголовых, что остались на Киа, после того как пришли Охотники Рассвета.
Горизонтальные щели зрачков Зах-Ахан-Ну расширились, почти полностью затопив золотую радужку и стали похожи на черные карбошоны. Теперь Зах-Ахан-Ну был глазами Зу-Дин.
— Равняйсь! Смирно!
Капитан Уорхерст отдал команду, уже стоя навытяжку. Несколько десятков морских пехотинцев встали по стойке «смирно», когда полковник Рэмси, майор Андерсон и генерал Кинг вошли в помещение.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Кинг, беспорядочно взмахнув рукой. — Это и есть ваш штаб, полковник?
— Так точно, сэр. Какой ни есть, а все же дом.
Несколько часов назад в этой комнате не было ничего, кроме обломков и груд мусора. Однако морпехи, брошенные на это задание, навели здесь порядок, принесли из других строений чудом уцелевшие стулья и расставили их вокруг импровизированного стола, сделанного из нанокретного блока. Кто-то даже выкрасил поверхность «стола» белой краской и изобразил на нем нечто вроде топографической карты, которую украсили цветными пометками. Позиции обозначались подписанными крашеными щепками: голубыми — частей Морской пехоты, красными — противника, известные или предполагаемые.
Большинство мужчин и женщин даже в помещении не только оставались в бронекостюмах, но и не снимали перчаток и шлемов. Оружие, заряженное и готовое к бою, стояло вдоль стены рядом с выбитой дверью. Единственным штатским здесь был Гэвин Норрис, щеголявший в зеленом комбинезоне, в котором прибыл с «Дерны», с эмблемой экспедиции на груди.