– Особенно теперь, – вставил кто-то.

– Теперь стало заметнее, вот и все, – невозмутимо продолжал он. – В обществе иногда появляются… гм, белые вороны. Общество их отторгает. Нам все равно не нашлось бы места среди нормальных. Достойного, по крайней мере, места. Мы лишены главного: понимания. Мы одиноки. Почему вы пошли в армию?

– Дураки были!

– Потому, что дома вас ничто не держало. Почему вы остались в танках? При разрыве связи не все операторы зависали, кто-то возвращался в тело. Но здесь их нет. Здесь только те, чья личность сама выбрала КБ. Это ваш выбор, ясно? Вы не жертвы и не изгои. Вы – беженцы. Я лишь предложил. Кто не хотел, тот отказался.

Сильная речь, оценил Тихон. Грамотная. И слова самые нужные – про беженцев, например. Это он в точку. Знал, на чем сыграть. Но откуда? Как будто ему кто-то подсказывает. Может, конечно, и совпадение, но неужели на Тихом Ветре тоже водятся вороны?

Он пожалел, что отлучился, ему хотелось видеть Игоря напрямую, но платформа была уже близко, и Тихон решил доехать.

– Короче, ты наш благодетель, нам всем это ясно, – сказал кто-то с издевкой.

– Это ты, Матеус? Через пятьдесят лет ты бы состарился, а еще через десять – тихо издох в пустой квартире. Тебя нашли бы по запаху, и на твоей кремации присутствовали бы только социальные работники. Так что вопрос о несчастной судьбе предлагаю закрыть. Или кому-то стоит напомнить, откуда его вытащили? Кого от каких болезней избавили? Кому сколько жить оставалось? Гоша, что ты молчишь? Скажи им.

– Что сказать?

– Как заклинал меня, как в ногах валялся…

– В ногах не валялся, – возразил некто Гоша.

– Не мог, потому что. Ну?!

– Я был парализован, – сквозь зубы проговорил он. – Родовая травма. Тридцать два года в постели. Четыре попытки суицида, потом за мной стали наблюдать круглосуточно. Зачем мне…

– И что, ты раскаиваешься? Считаешь меня душегубом? Хочешь назад?

– У меня к тебе нет претензий. Просто я не понимаю, зачем волчий Проект нужен армии. Какой от нас толк?

– Мечта об идеальном солдате. Она возникла одновременно с первой войной. Люди еще лупили друг друга камнями, а мечта уже была. Я подозревал, что из этого ничего не выйдет. Потеря тела – слишком большой удар. К тому же вы перестали быть неуязвимыми: гибель танка – гибель личности. Старая система лучше, но она неудобна. Командованию понадобились сверхмобильные отряды, которые можно было бы отправить куда угодно, без привязки к Постам. Я высказывал свои соображения, но колеса крутятся – не остановить. А если б я ушел, Проект возглавил бы кто-то другой. Нас здесь тысяча четыреста пятьдесят – столько неудач понадобилось, чтобы его закрыть. Если вы считаете себя уродами, то я такой же урод. Но я, в отличие от вас… ну, за исключением единиц, пошел на это осознанно.