Вся эта чёрная и, прямо скажем, неблагодарная работа ложилась на плечи Цимбаларя и Кондакова, в опергруппе выполнявших обязанности сразу и танка, и бульдозера, и ассенизаторской бочки. Именно они должны были вступать в непосредственный контакт с намеченными целями и на месте определять их истинную цену, беспристрастно отделяя зёрна от плевел. И это при том, что окончательный успех был отнюдь не гарантирован.

Первым делом следовало проверить архивы, где в этом году успел побывать Шестопалов. По жребию Цимбаларю выпали картографический, научно-технический и судебный. Кондакову – всё остальное.

Попив напоследок пивка, которое, как известно, является наипервейшим средством от архивной пыли и сырости, друзья разошлись в разные стороны. Путь Цимбаларя лежал на улицу Зодчего Росси, а Кондакова – на Советскую.

В картографическом архиве у Цимбаларя потребовали специальный допуск, подписанный и заверенный теми же самыми людьми, которые уволили с работы проводницу Удалую, задержали ларёчника Мишу, приписали себе ликвидацию Гладиатора и время от времени привечали в своих кабинетах двуличного Кондакова.

Пришлось Цимбаларю совать измождённой архивной даме стодолларовую бумажку, возможно, ещё хранившую на себе следы крови и слёз, пролитых жертвами бандитского пахана Клима.

Мучительно краснея и что-то несвязно бормоча, она приняла это царское подношение, заключавшее в себе сразу и новые колготки, и лекарства для старушки-матери, и лакомство для детей, и приличные сигареты для мужа, и ещё многое другое, однако сразу побежала пить валерьянку – универсальное бабье лекарство.

Карты, разложенные перед Цимбаларем (а он предварительно убедился, что это те самые, которыми в апреле интересовался Шестопалов), размерами превышали знаменитые шемаханские ковры, и на них можно было разглядеть не то что каждый дом, но даже каждое деревце перед его фасадом.

Цимбаларь честно убил несколько часов, пытаясь проследить на картах роковые параллели, но не нашёл никаких следов, указывающих на место грядущего взрыва: ни карандашных точек, ни булавочных проколов. Это в равной мере относилось и к обеим столицам, которым ещё предстояло хлебнуть горя, и к близлежащим областям, надо надеяться, уже испившим свою чашу до дна.

В архиве научно-технической документации царили куда более либеральные нравы, и общегражданского паспорта вполне хватило для того, чтобы получить десять годовых подшивок журнала «Научное обозрение». Бегло просмотрев несколько статей, посвящённых не столько научным проблемам, сколько оголтелой пропаганде марксизма, который виделся авторам панацеей от всех социальных, экономических и политических проблем, Цимбаларь заскучал.