Гарпер задыхался. Обманутый, купленный на доверчивость и привычность зрительных образов и мысленных ассоциаций, мозг бунтовал, будто отказываясь верить тому, что это вообще возможно. Мозг словно требовал вернуть его в родную стихию, в которой он сам в состоянии определять степень необходимого обмана и отсеивать мимолётное, кажущееся или желаемое…

Затем всё кончилось так же внезапно, как и началось. Словно померк свет и рухнул тёмный занавес, отрезая сцену, на которой и происходило таинство действия, от зрительного зала.

Питер с трудом перевёл дух.

Мафиози осознал, что это не просто гипноз. Это вольное и свободное управление всеми синапсами и мыслительными процессами на столь глубоком уровне, которых не то чтобы достичь, а и познать юное и всё такое же глупое, как и в самом начале своего пути, человечество, просто не в состоянии. Настолько гибкое, быстрое и полное владение, витиеватая и высокохудожественная игра чужим разумом, который вряд ли даже однороден в своём составе с иными существами, — оно под силу лишь древним и могучим цивилизациям. Чьи развитие и звёздный путь шли своим, особым и отличным от землян, путём. Повелители разума, владыки тайн подсознания. Вольные игроки мыслями, обстоятельствами и образами…

…Маакуа… Или Клоффт? Какое из его имён настоящее? Впрочем, Гарпер понимал, что это неважно. Для того, кто стоит сейчас перед ним. Скорее всего, у него даже и имени, в привычном-то понимании этого значения, нет.

Так что пусть будет тем, кем уже назвался.

…Клоффт показал свои ужасные зубы и наставительно произнёс Гарперу, словно тот был больным на голову ребёнком:

— Я же бог…

Питер тупо и с готовностью кивнул. Сейчас уже он был готов поверить во всё на свете. Разум устал настолько, что лишь стойкое желание жить, свойственное этому индивидууму, помогало ему не выпустить окончательно из рук нить упрощённого донельзя мышления. Сейчас он был подобен кукле, которую можно было дёргать и таскать за волосы, играть с нею в любые игры и тащить куда угодно. Впрочем, это стало понемногу проходить, едва он услышал жёсткий голос существа:

— Соберись, житель Земли. Идём со мною. Я покажу тебе то, ради чего всё и случилось.

Он выпростал из-под своей просторной хламиды две пары кривых, сухих и костлявых рук, покрытых чешуйками тёмно-серого оттенка, словно заимствованных у пресмыкающихся. Рук удивительно тонких и на вид хрупких, но увитых необычайно крепкими и рельефными на вид жгутами мышц, в которых почему-то угадывалась дикая, первобытная сила. Сила, способная вязать узлы из плетей кипучих материй…