Валентин ждал продолжения, но шаванак молчал.

– Эй, Илк Оу! – встревожился наконец капитан. – Ты слышишь меня?

Ответа не последовало.

– Илк Оу, очнись! Ты слышишь меня? – почти закричал Валентин.

«Осьминог» не реагировал.

– Чёрт! – выругался Остапенко и заорал: – Эй вы, черти островные! Сюда! «Божество» ваше помирает!

Снаружи оставалось тихо. Валентин вне себя начал дергаться из стороны в сторону, матеря всё на свете. Путы больно резали руки и живот, избавиться от них пока не представлялось возможным. Он позвал шаванака ещё несколько раз, но тот по-прежнему молчал. Может, спал, может, потерял сознание, а может, и умер – оставалось только гадать.

Стемнело окончательно, когда под окном раздался говор аборигенов и их леденящий душу смех. Дверь распахнулась, и в каморку проник яркий свет факела.

– Демоны тут! Не помогла им магия! – торжествующе проговорил один из туземцев. – Ванаям’хе простит нас!

Щурясь от света, Валентин пытался рассмотреть вошедших. Вперед протиснулся довольный, улыбающийся до ушей Прутур.

– Вы готовы? – пропищал он. – Церемония скоро начнётся!

– Илк Оу умер, – сказал Валентин.

– Не лги нам, нелюдь поганый! – в гневе воскликнул вождь. – Он не может умереть раньше срока!

– Я как раз человек, а не нелюдь, – возразил капитан.

– Если бы ты был человеком, то не надел бы на себя эту сатанинскую шапку!

– Ты мне сам её надел…

– Правильно! И если бы ты был человеком, то она убила бы тебя, что и доказало бы, что ты человек. Но ты жив, значит, ты – демон, такой же, как и остальные.

Валентин наморщил лоб, пытаясь вникнуть в логику Прутура.

– Что-то в этом есть, чёрт побери, – пробормотал он и добавил на всякий случай: – А вдруг времени ещё мало прошло? Надо подождать – может, я хороший?

– Ты плохой, – безапелляционно заявил вождь и приказал соплеменникам: – Отвяжите их!