— Больно, — сказал Приблуда, не открывая глаз.

Он не чувствовал своего тела, была только боль, словно плоть превратилась в боль и отчаяние. И душа Приблуды застряла в этом клубке, не в силах вырваться и улететь, в рай ли, в ад — все равно.

Хуже быть не могло.

Качура, Черепень, Мороз, Самохвал, Звиняйбатько... Незнакомый Приблуде Лихолет, Стриж и его невеста Катерина — они погибли впустую. Проклятый колдун одолел их... Одолел. И самого Приблуду он пленил...

И все у него украли — родную семью, мать, отца. Может, и братья у него родные были?

И Охрим с сыновьями сгинул в адском огне, который обрушил на козаков Степной Орел.

Почему? Почему они не сказали ему, Приблуде, что взяли его с собой как оружие, как подзорную трубу, чтобы разведать, рассмотреть этот проклятый источник? И теперь... Теперь — все впустую.

Теперь Приблуде остается только умереть. Как козак. Как...

Волк. Почему он так себя вел? Почему? Он же попытался убить колдуна. Бросился на того, когда спустился Степной Орел со своего трона. Зачем он Приблуду предал, отдал его татарам? Да еще рассказал, что умеет Приблуда.

Зачем?

Отвлечь? Наверное. Ему нужно было приблизиться к колдуну, показать что-то интересное, чтобы на секунду забылся тот, отвлекся, подставил горло под удар.

Только характерник мог сделать такое. И Приблуду, и связанного Чугайстра обыскали перед залом, иголку не получилось бы пронести с собой. И проскочить мимо джинна — тоже не получилось у человека.

Вон, Чугайстр попробовал, когда у Волка не вышло.

И Чугайстр... Он ведь начал все рассказывать колдуну. Правду говорил, не врал. Зачем? Смерти испугался? Нет, не мог Чугайстр испугаться. Отвлекал колдуна, вместе с Волком лицедействовал... Выходит, с самого начала знал, что так будет. И все знали, что живыми не вернутся. И пошли. Чтобы Приблуду и Волка довести до колдуна.

Характерники придумали. Хитры они, любого вокруг пальца обведут. Сколько историй слышал Приблуда зимними вечерами про то, как характерники и ляхов, и татар с турками, и московитов обманывали, обкручивали, глаза отводили и головы морочили...

А тут не получилось...

Приблуду тряхнуло, боль, которая, казалось, сильнее уже и быть не могла, усилилась, расплескалась на весь мир, подхватила огненной волной и вознесла к самому солнцу, под его испепеляющий жар. И швырнула вниз, в ледяную бездну. На самое дно моря.

Приблуда закричал, забился, чьи-то руки схватили его за плечи, прижали, а в рот, сквозь запекшиеся сухие губы, потекла вода.

— Лежи, сынку, лежи, — прошептал кто-то в самое ухо, обдав Приблуду запахом табачного перегара и горилки. — Все пройдет...