— Угр! Угр! — Лера, что было сил, дергала космача за похрустывающие пальцы. — Подсади меня наверх! На сеновал! Забрось! Храб! Меня, Леру, храб!

В горле саднило, из глаз текли слезы. В прямоугольных проемах высоких окон с гулом трепетали завеси из пламени. Пожираемое огнем дерево трещало и лопалось, брызжа искрами. Уже и мусорные кучи затлели, распространяя нестерпимый смрад.

Яр подхватил дырявое пластмассовое ведро, кинулся к поилке, зачерпнул воды. Закрыв ладонью дыру, побежал к охваченной огнем стене. Заметил, что шерсть на спине космача дымит и плавится от жара, выплеснул воду на него и тут же метнулся назад.

Угр вздрогнул, будто холодная вода ошпарила его. Он увидел Леру, услышал ее.

— Наверх! — кричала она, кашляя и давясь едким дымом. — Подсади, подкинь! Как тогда Яра забросил! Храб! Храб! — Она тыкала пальцем вверх, подпрыгивала, не зная, как еще показать великану, что от него требуется.

Угр опустил ладонь ей на голову.

Она сразу поняла, зачем он это сделал, и сосредоточилась, пытаясь передать ему воображаемую картинку. Заметила краем глаза, что Яр тащит мимо них ведро, крикнула ему:

— Облей его! Еще раз!

Яр глянул на пылающую стену, только сейчас, кажется, понял, что пожар ему не залить, даже если воды у него будет в разы больше. Он растерянно посмотрел на Леру. А она яростными жестами показывала ему: давай! давай! плесни! быстрей!

Угр смотрел на сеновал. Оценивал.

«Вверх, — уловил Яр его мысль. — Храб».

Они еще могли спастись. Могли выбраться. Яр все понял. Воодушевившись, он вылил воду на космача, отшвырнул ненужное ведро, и закричал, захрипел, глотая горький воздух:

— Давай быстрей, образина! Чего думаешь?! Бросай меня наверх! Бросай скорее!

— Меня! — крикнула Лера, пытаясь оттолкнуть Яра. — Я меньше и легче!

— Ты беременна! — Яр не уступал.

— Вот именно!

Тяжело рухнула какая-то балка, разбросав горящие головешки едва ли не по всему бараку. Ярко занялся северный угол кровли.

— Нашла время спорить!

— А сам-то!

Угр попятился, увлекая за собой людей. Остановился возле лохани, легко поднял ее, опрокинул на себя, щерясь от короткого удовольствия, и отбросил в сторону. Еще раз глянул наверх.