Джеффри Зукер думал уже, что больнее ему уже не будет. Он сошелся с отцом в бою, и проиграл. Считая, что щадит жизнь вражескому технику, Бобу Орсону, он вместо этого отправил его прямиком на смерть. Хуже всего, пытаясь не сойти с пути благословенного Блейка, он отбился от паствы.
Нет клинка острей, чем иззубренный клинок иронии судьбы.
Он мучился в агонии, чувствовал, как от напряжения перегорают нервы, ощущал кровь, раздувающую сосуды, пока те не лопнут. Казалось, что больнее уже некуда. Он уже не чувствовал боли.
Ни чего-либо еще.
И теперь ему больше ничего не оставалось, кроме как ждать единственного светлого момента в своем ближайшем будущем, когда на него снизойдет кара за его деяния, осуществляемая непосредственно руками Эвитэ. Он просто не видел другой возможности.
Пока охранники не втащили внутрь двух бесчувственных людей и не приковали их к койкам.
Трудно было понять, что именно происходит. В качестве части пытки, Эвитэ приказала, чтобы в комнате царил мрак. Единственный свет, проникавший в комнатку, исходил из узкого оконца, грязного и запущенного, и как и любое животное, живущее во тьме пещеры, он тоже выучился видеть во тьме.
Так что он чуть ли не ослеп, стоило солдатам распахнуть дверь, заполонив комнату пронзительно ярким светом. Зукер торопливо заслонился руками, но все равно не мог разглядеть ничего. Он напрягал слух, но не мог разобрать ни слова через басовитое гудение труб и высокочастотный визг компрессора системы кондиционирования.
А затем солдаты исчезли.
Кого же они притащили? Новые инакомыслящие, что присоединятся к нему самому у стены, в избранный Эвитэ час?
Подобравшись к холодильнику, он ткнул экранчик, работавший контрольной панелью машины. Тот тут же включил подсветку, залив комнату тусклым голубоватым свечением. Может, Эвитэ и обрекла его на тьму, но умный человек изыщет светлый момент даже во тьме.
Ближний из двоих лежал к нему спиной. Все, что Зукер мог сказать, что он явно мехвоин, и явно раненый. Может даже сильно. Второй, мужчина в комбинезоне, был к нему лицом. Голубой полусвет искажал черты его лица, кутая глазные впадины в непроглядные тени. Зукер принялся изучать его лицо, ожидая узнать одного из своих подчиненных.
И затем он почувствовал, что ему нечем дышать. Это был… это был… Был тот самый тех, Боб Орсон, или как там его на самом деле.
И столь же внезапно он узнал человека на другой кровати, по изгибу спины, по форме головы.
Отец.
Все окрест помутнело и размылось, но он торопливо встал на колено у тела отца, нащупывая пульс непослушной рукой. Нет, во имя Блейка, нет! И затем… вот. Слабое, но стабильное биение жизни. Он сглотнул, торопливо втянул глоткой побольше воздуха.