На почве общего интереса к Империи Владмир еще больше сблизился с Гельмутом Брянским.

– Да, маловато мы знаем о нашем западном соседе и покровителе, – заметил Владмир, облокачиваясь на дубовый стол в профессорской деловой комнате.

Дело было вечером, после работы. Они за чаркой меда обсуждали, что им удалось выяснить за последний месяц.

– Внешне они открыты, но в действительности не говорят того, что не хотят, чтоб мы услышали, – согласился профессор.

– Идеальное общество. У них нет лишних людей. Достижение.

– Это кажется идеальным обществом. Помнишь судьбу нашего беженца? Не вписываешься в рамки – тебя перевоспитывают или изгоняют. Или ты сам уходишь.

– Для моей родины это недостижимо, – грустно молвил Владмир.

– А что у вас делают с отребьем?

– Ничего. Такие либо всю жизнь проводят на каторге, либо во власть пробиваются.

– Жуть. И много у вас татей во власти?

– Да, почитай, все. Достойные люди там не задерживаются, съедают их.

– Страшны дела твои, Род, – покачал головой Гельмут. – Ладно, что в архивах нарыл?

– Ты говорил, что Империя управляет тремя соседними ветками, так?

– Так. В том числе и твоей. Опытное поле.

– А мне кажется… нет, не кажется, а так и есть – ваш мир тоже давно живет не по своей правде.

– С Империей это немудрено. Тормозят или разгоняют?

– Тормозят. Обрати внимание: Вендия постоянно воюет с ханством. Каждое десятилетие вспыхивает война между саксами, франками и римлянами. Греки на ножах с финикийцами и арабами. Финикия сама не помнит, когда у нее был мир на границах.

– Ты хочешь сказать, что войны должны подстегивать развитие оружейного дела?

– Верно! В моем мире именно большие войны подгоняли прогресс, оружейники всегда открывали новое, бежали вперед, а потом уже передавали свои разработки другим. Нет, не передавали, а старались выжать из них как можно больше. А что у вас?

– И мы развиваемся. Полсотни лет назад бронеползы были хуже, пушки слабее, только-только первые самоходы на громовом токе появились. Громовые кадки за два десятилетия стали меньше, мощнее и более емкими.