– Он не говорил, что хотел отыскать в нем? – спросил Невин.

– Нет.

Вампир удовлетворенно кивнул.

– Что ж, полагаю, ты заслужил быструю смерть, – решил он и, обратившись к рабам, сказал: – Выведите его во двор, привяжите за ноги к двум склоненным деревьям, а затем отпустите их. Тебя разорвет пополам, и это произойдет почти мгновенно, – добавил он, обращаясь к покрывшемуся холодным потом Ольгерду. – Как я и обещал. – С этими словами Невин повернулся и вышел из темницы.

Рабы вновь подступили к узнику. Ольгерд вжался в стену. Внутри у него все похолодело, сердце сжал страх. Он быстро переводил взгляд с одного тюремщика на другого, прикидывая, как избежать жестокого приговора. Кажется, тот, что справа, слабее, кроме того, они не ожидают от него сопротивления – думают, что он ослаб и запуган. Что ж, он покажет им, что значит малдонский воин! Ольгерд горько усмехнулся: воин! Выболтал все, едва пригрозили пыткой! Трус и слабак! Но самобичевание лишь подстегнуло его решимость. Подпустить поближе и действовать!

Он через силу усмехнулся, и рабы ответили ему жестокими оскалами. Ольгерд изо всей силы ударил одного из них по колену. Тот, охнув, рухнул на пол. Его товарищ растерялся лишь на секунду, а затем бросился на пленника, замахнувшись огромным кулаком. Ольгерд ловко увернулся (затекшие от долгого сидения в сырой камере мышцы при этом взревели о пощаде) и обеими руками ударил нападавшего по шее – наемники Дьяка не зря тренировали малдонских воинов. Раздался тихий хруст, раб осел на пол и забился в агонии. Другой, корчившийся от боли в колене, судорожно глотал воздух. На его лице были написаны недоумение и ярость. Если бы он мог встать и добраться до обидчика, то наверняка сделал бы все, чтобы расправиться с ним. Ольгерд подошел и ударил его ногой по лицу. Раб упал навзничь и тихо зашипел от злобы и боли. Из носа у него потекла тоненькая струйка крови. Ольгерд огляделся в поисках подходящего оружия. Пора было заканчивать эту возню, и побыстрее: раненый мог в любую секунду поднять тревогу. На глаза попалась кочерга, которой рабы ворошили угли в жаровне. Ольгерд подхватил ее и направился к поверженному противнику. Тот заметил его, только когда воин занес над его головой свое нехитрое оружие. В глазах раба мелькнул ужас, а затем Ольгерд проломил ему висок.

Когда тело шмякнулось на пол, он отшвырнул кочергу и прислушался. Снаружи было тихо. Теперь нужно было действовать быстро и уверенно. К счастью, камера оставалась открытой, и за дверью, судя по всему, никто не стоял – иначе стражники уже ворвались бы сюда.