«Один, два, три…»

Первый же удар предназначался ему. Такой физической боли Стас не испытывал ни разу в жизни, даже сломанные кости, казалось, болели гораздо слабее, да что там — они вообще не болели! Ребро? Помилуйте, какая ерунда.

«Четыре, пять…»

Следующим оказался опять Восьмой — но удар был только один.

«Пять и восемь или десять и пятнадцать», — вспомнил Стас. Ему полагается примерно в полтора раза больше ударов, чем остальным. Вот только сколько — восемь или пятнадцать?

Палач прошел вдоль шеренги, отвешивая каждому по одному удару, и вернулся к началу.

«Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят…»

На первом ударе он прихватил губу зубами. На втором — прокусил насквозь, горячее и соленое наполнило рот. На третьем едва сдержал крик.

Пока исполнитель наказаний обрабатывал остальных, Стас повис в наручниках, не в силах держаться на ногах.

— Стой. Держись. Не расслабляйся. Считай. — Монотонный шепот Восьмого выдернул юношу почти что из обморока. — Иначе будет хуже.

На своем четвертом ударе Стас замычал от боли, а когда палач сделал шаг к следующему, снова обвис.

— Стой. Держись.

«Сто двадцать восемь, сто двадцать девять, сто сорок… нет, сто тридцать».

Пять.

Шесть.

Семь.

Он уже не пытался сдерживать крик. На лопатке лопнула кожа, кровь текла по спине липкими струйками, а Стас дрожал от ужаса и боли и готов был на все что угодно, лишь бы его убили прямо здесь и сейчас… Он никогда не думал, что боль настолько испугает его, он никогда не знал, что она бывает столь нестерпима…

Восемь.

Девять.

Еще один… или шесть. В любом случае больше половины позади… но он больше и одного не выдержит.