А теперь получалось следующее: я дал согласие сотрудничать, и теперь это будут использовать как аргумент в беседах с остальными. Конечно, я все им потом объясню…

Но почти наверняка меня выставят подлецом. Черт, это же обычная практика – «разделяй и влавствуй!» Перессорить нас, ослабить, кого взять на испуг, кому подсунуть «банку варенья и корзину печенья» – и все ради того, чтобы несчастные люди стали еще несчастнее.

Потому, что теперь даже их слезы перестанут принадлежать им. Их нальет в свой бокал и удовольствием выпьет обладатель большого лоснящегося брюха…

…Мне было вполне сносно постелено, но я не мог уснуть. Ворочался с бока на бок, пока, наконец, не решился.

Я поднял голову кверху – где-то там прятались равнодушные камеры и микрофоны.

– Полковник, мне нужно срочно поговорить с вами….

– Ну? Что у вас? – полковник был мрачен, глаза – красные, заспанные.

Ему явно не понравится, если окажется, что разбудили его по совершенно незначительному поводу. Поэтому стоило быть как можно убедительнее.

– Я сегодня встречался с вашим коллегой, – доверительно сказал я. – С Альбертом…

– Я знаю, – сказал, закуривая, полковник. – Дальше!

– Мне кажется… – я сделал многозначительную паузу. – Вас хотят кинуть.

Полковник равнодушно курил.

– Знаю, – сказал он. – Что еще?

Так… Приехали. Экий непрошибаемый тип! Все он знает.

Я чувствовал, что попал, как говорится, впросак. Лажа получается, господа хорошие. Казалось бы – идеальный вариант: поссорить две враждебные стороны, чтобы под шумок смыться…

А теперь самому придется выворачиваться из подставленной другому ловушки…

– Ну… Я думал – не знаете, – проговорил я. – И то, что Тихоня вами манипулирует – тоже знаете?

– Я – контрразведчик, – лениво сказал полковник, окутываясь едким дымом. – Я таких манипуляторов, знаешь, сколько скрутил… Пусть себе пока манипулирует. Главное, чтобы ты, дружок, в эти игры не лез. Я ведь вижу, что у тебя на уме…

Мне стало страшновато. Будто полковник действительно читал меня насквозь. Я знал, что это не так, что приемчик-то, как раз, рассчитан на слабаков. Но ощущение, все равно, не их приятных…