Но у этого непробиваемого человека обязательно должна быть слабинка. Ведь не только слабость – аннигиляция силы, но и наоборот…

– И все-таки, он вас кинет, – насуплено произнес я. – Да черт с вами – он ведь и родину продаст. Сам сказал, что будет продавать «продукт» любому, кто заплатит…

– Так… – деревянно произнес полковник, но я почувствовал, что нащупал «мягкое».

– Ведь вам не «по барабану» национальная безопасность? – сказал я. – А ему – все равно. Вы думаете – у вас все под контролем, а он «продукт» на Запад толкнет, или еще хуже. Представляете, если нам нашим же «продутом» – в затылок!

– А ты, парень, фантазер… – спокойно сказал полковник, но я уже заметил в его глазах некоторую отстраненную задумчивость.

Неужели – попал?

Даже в жадном до наживы и власти офицере нашлось место кусочку патриотизма. Или даже не знаю… О чем он подумал? Может, и не о Родине в целом – слишком уж это абстрактное понятие.

Но может у него семья? Мать, жена, дети, наконец! Даже негодяи любят своих детей, и более того – негодяи отчего-то особенно обожают собственное потомство.

И негодяй, мыслящий как контрразведчик, вполне может соотнести собственные интересы с интересами государства.

– Ладно, свободен! – недобро сказал полковник.

Похоже, что своей «ценной информацией» я принес ему лишнюю головную боль. Зато «супергерой» внутри меня прыгал от восторга, и эту ночь я спал счастливым сном победителя.

9

9

Мои смелые опыты над психологией полковника не прошли безнаказанно. С утра начались последствия.

За решеткой окна еще толком не рассвело, когда за мной явились двое. Надели наручники, про которые я уже и думать забыл, потащили куда-то по бетонному лабиринту.

Все эти переходы были настолько запутаны, что я не мог составить в голове более-менее достоверную топографию нашего «Алькальтраса». Поворот менялся длинным коридором, время от времени мимо проплывало окно – как правило, замазанное до середины белой краской.

Вскоре мы оказались в небольшом глухом помещении без окон, которое разительно отличалось ото всех, в которых уже довелось побывать. Наверное потому, что здесь хорошо поработали над отделкой. Вместо тошнотворной зеленой краски и грубой побелки – добротные пластиковые панели на стенах, матовый потолок, искусно скрытые источники света. И двери из полупрозрачного стекла, за которыми двигались неясные тени. Сразу вплыли ассоциации то ли с больницей, то ли с таинствами производства современной электроники.

Один из конвоиров подошел к такой двери, чиркнул рядом с ней пластиковой картой: на уровне ручки ненавязчиво мигал небольшой приборчик с прорезью. Щелкнул электронный замок, конвоир открыл дверь.