— Я не могу ничего изменить в прошлом, — произнес Тай, — поэтому я просто двигаюсь дальше.

Дом завидовал его способности к подобному отрешению. Однако, подумал он, Тай просто пытается сам себя в этом убедить. В следующее мгновение тишину нарушил хруст угольев под тяжелыми ботинками.

— Черт! Черт! — Пад вскочил в «Броненосец», словно их обстреливали. — Черт!

— Эй, что случилось? — Дом уже подумал было, что водитель увидел приближающийся пожар. — Что там такое?

— Там сплошные трупы. — Пада трясло. — Я остановился отлить у стены, посмотрел на землю; сначала я подумал, что это обгорелые деревяшки, пластмасса или я не знаю что, но это были трупы. Это были люди.

Он рухнул на водительское сиденье, на ощупь шаря по рычагам, как будто забыл, как с ними обращаться. Маркус протянул руку и поймал его за запястье.

— Успокойся, Пад. Я поведу.

— Я в порядке. Сейчас, только одну минуту.

— Я знаю. Пусти меня.

Падрик был отнюдь не из слабонервных и не так легко уступал кому-то, но он пустил Маркуса за руль и сел, спрятав лицо в ладонях. Всю дорогу до города он сидел так, не поднимая головы. Их «Броненосец» в тот вечер последним вернулся на базу. Когда они въехали в ангар, солдаты-тыловики как раз счищали грязь с других машин.

— Да, мы поняли, — сказал один из них, когда Маркус спрыгнул на землю. — Там все плохо.

Пад, добравшись до передней части «Броненосца», прислонился к нему. Маркус остановился, и Дом с Таем тоже.

— Пива хочешь? — спросил Дом. — Пошли, Пад. Давайте хоть раз напьемся до синих соплей.

Падрик прищурил один глаз и уставился куда-то в пространство, как будто целился из винтовки.

— Это так легко.

— Что легко?

— Смерть. Убить человека.

— Какого черта, о чем ты, приятель?

— Я видел ее триста, может, четыреста раз. Потому что я ее вижу, понимаешь? Только я вижу, как умирает человек, в которого я попал, даже он сам этого не видит. Вблизи. Крупным планом. Такая у меня работа. Я нажимаю на курок, и парень падает. Только что он курил или думал о доме, а в следующую минуту — уже покойник, но сам даже не знает об этом. Мозги у него превращаются в кашу — раз, и готово. — Пад щелкнул пальцами. — Доля секунды — и он уже не чувствует боли, ничего не боится. Это хорошая смерть, Дом. Немногие из нас удостаиваются такой привилегии.

Маркус молча смотрел на бывшего снайпера. Пад не сказал ничего нового или шокирующего, но пугал его тон: не депрессивный, а задумчивый, как будто он вдруг решил, что мгновенная смерть — это нечто замечательное. В конце концов он поднялся и быстро вышел из ангара.