Свет позволил оглядеться. Речел поняла, что прикована к какому-то грубому, массивному креслу. Дюжина таких же кресел ровной дугой были размещены в центре, несомненно, большого зала, или вернее пещеры – плохо выровненный каменный пол был явно естественного происхождения. Увидеть  потолок и стены было невозможно, они  терялись в темноте.  Свет позволил ей увидеть  и друзей по несчастью. К четырем другим креслам в середине ряда были прикованы Георг, Бет  и двойняшки. Сестры и Речел опять были рядом. О том, что ничего хорошего ожидать не приходилось, говорило одеяние всех прикованных к креслам. Длинные грубые рубахи и высокие конические колпаки на головах очень напоминали одеяние тех, кого средневековая инквизиция приговорила к аутодафе. 

      Добра  не сулила и длинная толстая перекладина с петлями между двух, заляпанных какой-то мерзостью, столбов. В довершение всего она обнаружила рядом с виселицей залитую кровью колоду с топором и кучу каких-то, похоже, пыточных приспособлений. От страха, на тонкие металлические шесты с кандальными обручами под петлями виселицы он внимания не обратила.

      Наконец стало ясно, что главные события будут происходить там, откуда полыхало адским жаром   разгоравшегося костра. Свечение не ослабло, но начало менять цвет с угрожающего  багрово красного, на зловещий сине-зеленый. Некоторым облегчением было то, что стало явно прохладней, и воздух перестал обжигать легкие.

      В центре свечения  начало формироваться туманное облако. Туман сгущался все больше, и, казалось, поглотил свет. Опять потянуло могильной сыростью с отчетливой примесью тлена, и смрад горелой плоти исчез.

      Свет на мгновение померк окончательно, но потом начал разгораться с новой силой. При этом пелена зловонного тумана поредела, открывая в центре зала плоское возвышение, на котором вырисовывались три высоких готических кресла с застывшими в неподвижности фигурами. Из-за призрачного освещения понять, кто сидит в креслах,  было не возможно. К тому же даже при нормальном освещении реально можно было разглядеть только одного из сидящих. Кресла на круглом подиуме были составлены спинками друг к другу трилистником.

      Все происходящее слишком напоминало Речел ее ночные свидания с Роном, и она напряглась, с замиранием сердца ожидая его появления. Свет ярче не стал,  но сама фигура сидящего  напротив,  засветилась   неярким  фосфорическим

 светом. Яснее  проявилось только то, что должно было считаться лицом,  и Речел поняла, что это не  Рон. Это вообще был не человек. В кресле сидело существо, практически разложившуюся плоть, которого прикрывала роскошная  черная хламида. Кости рук затянутые в шелковые перчатки сжимали львиные головы подлокотников кресла, а глаза, живые, светящиеся глаза,  посаженные в глазницы лишенного плоти черепа, только делали существо еще страшнее.