— Не знаю, как «по штату», — отвечает он, — а простым десятникам не положена.

— Ясно.

Вообще-то я думал с пряником подождать. Приглядеться поближе для начала… прокачать… а с другой стороны, кто мне, если что, помешает его обратно разжаловать, как не оправдавшего доверия.

— Вопрос, — говорю. — Как у вас тут присвоение очередного звания обставляется? Непременно церемония с мечами и фанфарами или просто свиток с печатями в канцелярии сварганить?

— От случая зависит. Тонкий…

— Тогда, — говорю, — будем считать, что вам, товарищ старший десятник, как раз такой случай выпал.

А вот этим его проняло. Остановился, шрам зачем-то потрогал.

— Позвольте спросить, господин граф?

— Спрашивай. И… давай без этого графа. Непривычен я к нему. Товарищ старший сержант, а лучше просто — Сергей. И на «ты».

— Как прикаже… прикажешь, Сергей.

— Ну а тебя, товарищ старший десятник, как величать? — спрашиваю. — Шаркуном все время… неудобно как-то.

— Иногда, — улыбается товарищ старший десятник, — я отзываюсь на имя Ралль.

Ралль, значит. Забавно, почти как Ральф звучит. Не запутаться бы.

— Так что за вопрос-то?

— Может, господин непривычный граф недостаточно осведомлен… в королевской армии трудно стать десятником, а старшим десятником еще труднее.

— И?

— Следом за старшим десятником идет сотник, — продолжает Ралль. — Чин, дающий право на герб… на родовое имя.

— Дворянство, в смысле? — уточняю.

— Да.

Ну да, припоминаю, у нас тоже что-то подобное было. Петр Первый ввел. Как там эта штука называлась — Табель о рангах? Только там сначала личное дворянство давалось, а до потомственного дослужиться — это если крупно повезет. У нас на улице жил один… аккурат перед Октябрем прапорщика получил. Напился он однажды до синих чертиков, так что поперек улицы на четвереньках полз и все орал, чтобы его «их благородием» называли. Хорошо, мужики душевные попались — сволокли их благородие в сторонку, под забор.