Мужик снова полез за кисетом и нырнул в него трубкой. В этот раз прикурил сам и мне предложил. Я отказался. Чтоб отвлечь его от раздумий горьких, которые у него по кругу бесполезно бродили, решил я в сторону мысли повернуть.

– Слышь, брателло, а что ты все штуцер да штуцер? Это ж нарезняк, их уж полста лет не выделывают. Или ты двудулку так для солидности нарек?

– Не. Штуцер он штуцер и есть. Нарезной двенадцатый калибр. Нитроэкспресс называется. Как батя мне заповедал, я патроны ему Соколом-бездымкой заряжаю по весу строго-настрого, ну и пули, само собой, лью. Как положено. Ну и валю, невзирая на масцу живого весу. Чисто слонобой и есть. Рогача на жопу садит, тока в путь.

– От бати тебе, выходит, карамультук этот достался? – поддержал я беседу.

Хуторянин усмехнулся в бороду, помолчал. Зобнул трубочку. Снова ухмыльнулся. Помолчал.

– Это, брат, историческая реликвия выходит. Ну, ты, в школе поди учился, раз летчик, по истории, поди-тко слышал, как в пятом году бунтовали при Николашке? Дак вот, прадед мой в молодых годах тогда пребывал, и принял в том бунте активное и как теперь говорят, непосредственное участие. Когда усадьбу помещика тамошнего жгли, углядел он штуцер этот да и спер под шумок. К охоте склонность имел как все в роду у нас. Да так ловко, что и прижилась штучка у нас навеки. От прадеда к деду, от деда к отцу, от отца стал быть ко мне… от меня старшему должна…

Он вдруг тяжело сглотнул, плечи затряслись.

– Да ты рассказывай. Все уладится. Катя моя не просто погулять вышла. Специалистка она. Операционная медсестра. Людей резать-зашивать не впервой ей. Научена. Обойдется все коли, бог даст. Ты рогом-то в горе не упирайся, оно и промахнет мимо. Не накликай. Дальше рассказывай.

– А че тут рассказывать? Уж все и рассказал. Дед, как пороха бездымные пошли заряд потихоньку стал подбирать, помалу досыпая. Как бой стал добрый, так и снаряжаем до сель. Я из-за штуцера этого, смешно сказать, и сюда угодил. Как неисправимый браконьер. Эти мордатые себе и заповедники и заказники и ружжа миллионные, а как простой человек стрелит себе кабанчика семью кормить, так он сразу и браконьер. Судить яго ябать! Прадед стрелял, и до него стреляли, и дед и отец и я стрелял, стреляю и стрелять буду. И детки и внучики атож! Накося – выкуси! В общем, окрысились на меня егеря с ментами, штучку отнять нетерпелось им, да хрен там! Да только стренулся мне случаем человек, храни его Христос, да и сосватал на переезд. Десятый год уж тут кукуем да никак ищщо не нарадуемся. Хрен им теперь всем в грызло, да с корнишонами, а не штучка моя. Обрыбитесь. А то в суд, да кохискакция, а вот хуй имя в помаде. По-моему вышло!