Он был в этом абсолютно уверен. Однако выстрелы почему–то не грохотали, а вместо них из–за громады трехстворчатого платяного шкафа раздалось отчетливое предупреждающее покашливание и негромкий иронический голос оттуда же, из–за шкафа сказал:

— Это — я, господин Начальник Охранного департамента. Осторожнее! Не убейте меня случайно…

Невысокий худой мужчина в свитере и в брезентовой робе, — в сапогах, как одеваются горожане, собирающиеся на рыбалку, нарочито неторопливо вышел из закутка и, по–хозяйски придвинув кресло, поехавшее на колесиках, опустился в него, с видимым наслаждением вытянув ноги.

Светлые, как у ребенка, глаза блеснули над скулами, обметанными щетиной:

— Потерял реакцию, господин Начальник Охранного департамента… А если бы это оказался не я, а, действительно, кто–нибудь из террористов?

Он усмехнулся.

— Ну, террористов я бы, скорее всего, почувствовал, пробурчал Барма, неловко поднимаясь с ковра. — Откуда здесь террористы? Единственное безопасное место. Только ты, Марочник, имеешь ключи от черного хода…

Мужчина откусил заусеницу.

— Я давно уже не Марочник, — сплюнув, сказал он. — Я не Марочник, а ты не герр Половинкин. Кончилось эти игры. Чрезвычайно внимательно, словно удивляясь чему–то, он осмотрел свои красные огрубелые пальцы в чешуйках шершавых коросточек и, поморщившись, сковырнул на фаланге, видимо, что–то подсохшее. Осторожно подул на открывшуюся нежную кожицу. Слушай, у тебя какой–нибудь крем найдется? Кожа ужасно трескается. Волчьим жиром намазываюсь, ни хрена, знаешь, не помогает… Ну а вы, господин Начальник Охранного департамента, волчатину когда–нибудь пробовали?..

Брови у него выразительно приподнялись.

— Ладно, не выпендривайся, — мирно ответил Барма. — Раз уж пришел, подожди — мне тут надо решить пару вопросов. Собственно, почему ты здесь появился, что–нибудь произошло?

— Соскучился, — сказал Марочник.

— Соскучился? Это на тебя непохоже. Ладно, отдыхай, потом разберемся…

Он еще постоял два мгновения, собираясь с мыслями, сердце у него колотилось, и томительно, словно крохотный паучок, безобразно пульсировала на виске какая–то жилка, дыхание оставалось неровным, больше всего ему сейчас хотелось бы зайти Марочнику со спины и, достав пистолет, без каких–либо разговоров выстрелить в крепкий волосатый затылок, — это бы решило, наверное, все проблемы, — Барма даже зажмурился, так это было бы хорошо, но он знал, что на самом деле, это бы никаких проблем не решило, а потому, задавив в себе вспыхнувшее желание, деловито принес из аптечки пару тюбиков крема: На, Марочник, пользуйся!.. — и бессмысленно посмотрев, как тот свинчивает белую ребристую крышечку, точно вспомнив о чем–то, прошел в заднюю часть квартиры — оглядел три замка на двери черного хода, передвинул засов, опустил со щелчком ненужную теперь блокировку, а затем, напряженно прислушиваясь к каждому шороху в тишине, так же четко и деловито вернулся обратно, и все время почему–то чувствуя тяжесть пистолета в кармане, перегнулся через письменный стол, чтобы нажать клавишу небольшого селектора: