От нее исходил валерьяновый лекарственный запах.

— Не морочь мне голову, — устало сказал он. — Какие–такие кошки? Откуда? Тут с сарацинами не знаешь, что делать. Вероятно, ты просто хочешь остаться в городе: надоело, появилась тяга к комфорту. Так вот, должен предупредить, что это у тебя не получится, приговор по твоему делу пока еще не отменен, да и вряд ли он будет когда–либо пересматриваться, если ты попадешься, то сразу же — заработает канцелярия. Сомневаюсь, что в этом случае мне удастся что–либо предпринять. Мэр бывает довольно упрям, а я, знаешь ли, не всесилен. И тем более, что у нас сейчас происходит очередное… мероприятие… В общем, я бы посоветовал тебе исчезнуть как можно скорее…

Он со стуком положил отливку обратно на стол. Руки у него немного дрожали.

Тогда Марочник делано усмехнулся:

— Значит, мне остается надеяться только на Мышиного короля?.. — Глаза их встретились. — Значит, игра прекратилась и начинается реальная жизнь?..

— А ты чего ожидал? — спросил Барма.

— Да нет, все правильно, — сказал Марочник. — Так и надо, я — без претензий…

Он, наверное, хотел добавить что–то еще, но в это время вдруг ожил пластмассовый старенький корпус селектора: щелкнули челюстями переключатели, замигала тревожащей краснотой сигнальная лампочка сбоку от микрофона.

Громкий певучий сигнал раскатился по комнате.

И сейчас же в казенном предбаннике раздался какой–то устрашающий грохот.

Словно, выламывали из стены всю дверную коробку.

Барма вскочил:

— Оружие у тебя имеется?..

— Неужели ты думаешь, что я буду тебя защищать? — спросил Марочник.

— А ты полагаешь, что тебя они пощадят?..

— Пощадят или не пощадят, а вмешиваться я не буду.

Марочник даже отодвинулся в кресле, чтобы продемонстрировать свою независимость.

Даже прикрыл глаза — как бы в дремоте.

Барма скрипнул зубами:

— Дурак! Мы погибнем!..