– Не думаю, что получится, – усомнился Злой. – Сейчас время такое, что могут просто выстрелить в любого подозрительного, который у стен показался.

– Нам надо быть уверенными.

– Я уверен, Круглый. Его принял взводный Гевальт, а Гевальта высокосвященный чуть ли не лично родил, так что он все понял.

– Хорошо, как скажешь, – вздохнул Арио.

Только сейчас я заметил, насколько он нервничает.

– Долго здесь будем еще? – спросил его я.

Круглый как-то загадочно усмехнулся, а потом неожиданно сказал:

– Пока твой отряд сюда не прибудет. И все остальные.

– Даже так?

– Даже так.

18

18

Так вышло, что на этом все наши дела и закончились. С винодельни мы больше никуда не выезжали, фактически оставшись на ней охраной. А вот из города к Круглому ехало много людей, просто неожиданно много, привозя заодно и новости.

За первую ночь погромов было убито много валашцев, ведущих дела в Улле. Достаточно для того, чтобы поссориться с самим Валашем навеки. Было сожжено посольство, торговое подворье, а заодно и главный монофизитский храм был ограблен и осквернен, а представляющий монофизитов в Улле высокосвященный Мрак был избит мало что не до смерти.

Утром, с рассветом, в город вошли войска, кавалерия и пехота, взявшиеся беспощадно разгонять мародеров, но дело было уже сделано – Улле отвалился от Валаша. Посол, скрывавшийся всю ночь в выгребной яме, швырнул свои верительные грамоты Городскому Совету и уехал восвояси, пригрозив Улле невиданными карами от своего владетеля.

Чего Круглый и добивался.

Высокосвященный Берг на месте не сидел и исключительно на духовном не сосредотачивался. В первое же заседание Городского Совета он огласил список заговорщиков, предъявив протоколы допроса секретаря Пателя. Его ручной взводный стражи не подвел, сохранил арестанта для допроса, хотя помощники Алберна искали его всю ночь, невзирая на все опасности.

Центральные районы города мародерам пощипать не удалось, там и стражи было много, и частной охраны, которые стреляли во всех посторонних, стоило тем появиться где не следует. Но разграблено и сгорело многое, и не только принадлежащее валашцам, потому что возможностью безнаказанно грабить воспользовались многие.

Через два дня Алберна арестовали. По обвинению в организации заговора. Тут и показания Пателя сработали, который тем самым пытался спасти себя от эшафота, куда его вело обвинение в двойном убийстве, и записки Сэта Кошелька, оставленные мне. Еще через день все имущество торгового дома Алберна было передано в собственность города, а позже пошло с молотка. Торговый дом, два столетия существовавший, исчез.