— Баир! — прокричали сзади. Старший лейтенант обернулся и тронул товарища за рукав. Это был капитан Копытов.

— Где вас черт носит?!

Старший лейтенант начал докладывать, и Судец ожидал, что капитан его оборвет, но тот замолчал и выслушал подчиненного очень внимательно. Судя по всему, о статусе прочих машин полка он почти ничего не знал.

— Вот так вот, — заключил капитан, когда Енгалычев закончил докладывать. — Вот так вот нам всем. Значит, две машины в активе, одна, возможно до трех, — под ремонт. Ничего, могло быть хуже.

Судец только моргнул: ему просто не хватило фантазии придумать, как это могло быть «хуже».

Капитан передал кому-то по рации свое место, упомянул, что Енгалычев и Судец явились, несколько раз подряд сказал «есть» и замолчал. Повернувшись к подчиненным и вслепую сунув «уоки-токи» в держатель, он застыл взглядом, провожая очередную группу солдат с носилками, и молчал с полминуты. Потом капитан будто очнулся.

— Ну, приказы есть, исполняем. Пока ждем. Машина вот-вот будет, мне обещали.

— Куда? — поинтересовался Енгалычев.

— К целым нашим зайкам. Там уже полный комплект, но и мы лишними не будем, я так думаю.

— В каком смысле, комплект?

— Ты не понял? Побило штабистов. Побило летчиков. Побило техников. На два боеспособных Ту-160 набрать экипажи — это еще реально, конечно, но тоже думать командирам надо. Судец, ты лучший специалист по электрике во всем полку, я на тебя надеюсь. Давай-ка ты в первых рядах будешь сейчас, хорошо? Даже нами командуй, если потребуется. Старший лейтенант?

— Так точно. Я понял, товарищ капитан. Я — даже таскать-катить, лишь бы…

Он не сумел произнести следующие слова, что бы ни собирался сказать. Перехватило горло.

— Видели? — спросил капитан. Он мотнул головой вбок, и у старшего прапорщика на миг возникло чувство, что тот сказал это просто так, — лишь бы что-то сказать. Ответить было нечего, и Судец просто пожал плечами. Как раз в это время подкатила машина — та же развозка, которая везла их утром. Контраст был невыносимым — счастье тогда, когда он вышел из любимого дома заниматься любимым делом, и ужас теперь. Когда от четырехэтажного здания штаба его дивизии и его полка осталась гора ломаных кирпичей. А от десятков веселых, крепких, здоровых мужиков, способных сказать ему «Здорово, маршал!» на пути от столовой к полю, — ничего или почти ничего. Изломанные тела, серые от пыли. Это не они. Этого не может быть.

Его снова накрыло непониманием, и старший прапорщик неожиданно согнулся пополам, выкашливая из себя непонятную серую и желтую дрянь. Капитан и старший лейтенант что-то спрашивали, потом просто взяли его за плечи и повели внутрь автобуса. Пришел он в себя несколькими минутами позже, пока они то ехали, то снова стояли. В «ЛиАЗе» было еще несколько человек — знакомых и полузнакомых, и Судец успел еще уловить слова капитана про «нет, не ранен».