Лепестки губ Аника распахиваются, и в тишину столовой жидкой грязью стекает гнусное, мерзкое слово.
«Чтоб я это слышал в последний раз».
Герц заходит сзади, опускает руки на плечи Аника. Тот вздрагивает, но остается сидеть. Герц, еле касаясь, поглаживает сверху вниз виски, щеки, шею. Аник, наученный горьким опытом, с покорностью терпит исследование. Закрыв глаза, он вытягивает шею, как кошка под лаской хозяина, чтобы продлить прикосновение жизнедающей руки.
Герц делает энергичные пассы, чтобы снять завороженность, и отступает.
«Мне еще надо поработать».
«Можно, мы посмотрим телевизор?»
«Клейн, я полагаюсь на тебя».
С этого дня Аник получает полную амнистию. Свободу передвижения он получит тогда, когда отрастут волосы. Пока его периодически загоняют в подвал — когда надо отдохнуть, чтоб не мешал и спал спокойно.
Герц идет в кабинет по темной лестнице, пытаясь понять и осмыслить происходящее. Неделю назад заряд был сильный, но неоднородный, почти весь концентрировался по срединной оси, в главных чакрах, удерживая только столб позвоночника, сердце и голову; выработка лейкоцитов костным мозгом критически снижалась; периферия начала разлагаться, цвет ауры стал грязно-зеленым. А сейчас — ровное, сильное свечение интенсивно-синего цвета, полный охват оболочки, включая кончики пальцев, процесс распада обратился вспять, кровообращение полностью нормализовано. Он еще, конечно, очень худ, но он начал питаться, пища стала перевариваться, — Значит, возобновился синтез пищевых ферментов. «Были бы кости, а мясо нарастет», говорит Клейн.
Он начал есть, значит — поправится.
«Почему?» — настойчиво спрашивал сам себя Гёрц и боялся дать ответ.
Ладони кололо иголками, особенно правую, к которой Аник плотно прижался щекой.
Герц остановился, поднес руку ближе к лицу. Кожа чуть припухла и саднила, будто он на морозе притронулся к металлу. Герцу стало страшно; как при взгляде с высоты, закружилась голова.
То, что ему открылось, было сокровенным, хотя об этом ясно говорилось у всех народов, во все времена.
В загробной физике тоже действовал закон сохранения энергии.
Аник забирал энергию, всасывал ее, как губка. Чтобы жить, надо отнять.
«Вампир, — прошептал Герц, — я оживил вампира».
«
В кабинете Герц посидел и немного успокоился.