— Я так и знала, что ты хочешь подстроить мне гадость. Но ничего у тебя не получится. Я еще два часа назад послала девок в лес сам знаешь за чем. Вот они сейчас вернутся или, может, уже вернулись, и мы тогда тебя сразу испытаем. Чтобы потом, при гостях, не позориться. Или, может, ты уже одумался?

И тут она очень противно усмехнулась. Меня взяла страшная злость, и я очень громко сказал:

— Ничего я не одумался. И одумывать не собираюсь. Я очень люблю жареные мухоморы. А поганки с солью еще больше. Это у меня в лесу, в том ведьмином доме, была самая любимая еда.

И тут как раз в дверь постучали. Пани Крыся велела входить. Вошел их главный повар, забыл, как его звали, и принес полную тарелку жареных мухоморов в сметане. А сбоку, слева, на той же тарелке, еще лежали две сырые поганки, посыпанные крупной солью. Пани Крыся посмотрела на тарелку, потом на меня, а потом очень грозно спросила:

— Ну, что?

— Дайте ложку! — сказал я.

Повар тут же дал мне ложку, то есть просто достал ее из-за уха и дал. Я взял ложку и тарелку, осмотрелся, увидел, что сбоку у них вдоль стены устроена длинная лавка, обитая мягкими подушками, пошел и сел туда. И еще раз посмотрел на тарелку. Пани Крыся облизала губы и сказала:

— Неужели ты и в самом деле собираешься есть эту гадость?! — Я молчал. Тогда она сказала так: — Если ты откажешься их есть, я прикажу тебя простить. И еще дам тебе в награду мягкую белую булочку.

А я подумал: мама-ведьма, если ты про меня не забыла, не дай мне отравиться! После чего зажмурился и начал есть. И было мне тогда так страшно, что я вам теперь ничего не скажу, какого вкуса были те грибы. Я тогда их просто съел — и посмотрел на пани Крысю. Она сидела белая-пребелая. Сперва она молчала, а после тихо сказала:

— Гадкий мальчишка! Зачем ты это сделал?!

А я встал, утерся и спросил, можно ли мне уже идти домой или нужно еще что-нибудь.

— Ничего! — быстро сказала пани Крыся. — Мальвина, проводи его. И чтобы за ним смотрели, ясно?! И мне каждый час докладывали! Идите!

И мы ушли. То есть я ушел домой и там занимался своими деревенскими делами. И так же мои родители, и братья, и сестры. А панские гайдуки по переменке на наш двор ходили, сидели в углу на бревнах и приглядывали за мной. Это они ждали, как я понял, когда меня поганки схватят.

А вот не схватили! Все удивлялись, почему это так, а я точно знал почему, но никому об этом не рассказывал. И так прошло два дня. И все эти два дня, совсем забыл сказать, фонтан бил струей, и струя не кончалась. Пан и паныч Войцеховичи с утра до вечера возле него торчали, дивились, так нам гайдуки рассказывали и при этом весело смеялись. И нам это тоже было смешно.