— Мы бы тебя позвали, но… — Молчун тяжело вздохнул. — Пахать нужно, ты же понимаешь. Если мы не посеем, то…

— И вы всю неделю пахали на нем?

— Всю неделю. От заката до восхода. А что нам было делать?

— И прошлой ночью…

— И прошлой ночью он не смог встать. Я уж его и так, и эдак… Даже есть отказывался.

Если тягловый отказывается есть, рассказывал Лекарь селянам, это значит, что он не жилец на этом свете. Рассказывал. И Молчуну рассказывал. Да и сам Молчун это прекрасно знает. И все-таки…

— Ты его спину видел?

Молчун снова вздохнул.

— Дурак! — выкрикнул Лекарь. — Ты на спину его глянул, когда в плуг запрягал? Ты же не мог не видеть, что у него там все гниет!

— Позавчера увидел. А так смазывал жиром волдыри, отвар делал из почек каменки…

— Но нужно было пахать? — Лекарь встал с корточек и подошел к Молчуну. — Пахать было нужно?

— Пахать, — кивнул Молчун.

— И все вспахали? — Лекарь сжал кулаки в бессильной ярости.

— Не все! — ответил Молчун. — Еще только половину…

— А больше вы и не вспашете, — выдохнул Лекарь и вышел из загона. — Ни хрена вы больше не вспашете на нем…

Молчун закрыл дверь, задвинул засов. Лекарь стоял на пороге сарая и смотрел на летящие из темноты сверху капли. Молчун подошел и стал рядом.

— Ты понимаешь, что наделал? — устало спросил Лекарь. — Ты понимаешь, что убил его?

— А что, я мог как-то по-другому? — Молчун достал кисет, набил трубку табаком, долго возился с кресалом.

Лекарь смотрел на его трясущиеся пальцы и молчал.

— Если бы я вызвал тебя сразу, как только он попал под солнце… — раскурив наконец трубку, сказал Молчун. — Ты бы разрешил на нем пахать?