— Кшатри отступят? Вряд ли. После такого они ринутся в бой, как сумасшедшие — отмывать честь своего генерала кровью, — сказал судья.

— Но всё равно будут не так эффективны, как при живом военачальнике, — поддакнул Фарлайту Ламаш.

— Вы оба так уверены, что я выиграю эту дуэль, — заметил Гардакар.

— Ещё бы. Раутур не един с Тьмой, — продолжал Ламаш медовым голосом. — У него нет шансов.

— А если и есть, мы уничтожим эти шансы чертями, — закончил Фарлайт.

— Вот же льстецы, — сказал судья, но выражение звериной его морды осталось довольным.

* * *

— Так что с Энгиром? — передал Фарлайт Ламашу свои мысли, когда они убрались из судейской башни. — Где он?

— Один бэл знает, — ответил тот, также мысленно. — Надеюсь, что он всего лишь сослал Энгира на границу, махаться с кшатри, а не отправил в преждевременную отставку. Ты же его видел после того, как мы вернулись с Севера. Он был как раздавленная хуру.

Город, полный башен, лежал под ними гигантской игольницей. Фарлайт, которому полёт с каждым днём давался всё тяжелее, подумывал перейти на магическое парение, которым пользовались обычные волшебники. Это выглядело бы как провал, но Фарлайт уже устал от постоянной одышки.

— Ты давно придумал предложить ему эту дуэль? — спросил Ламаш.

— Только что. Я же не знал, что начнётся эта война с Западом.

— Тогда как ты планировал разобраться с бэлом?

— Я никогда ничего не планирую, а пользуюсь моментом, как только он подворачивается мне под руку. Единственный раз, когда я неделю размышлял над планом, всё пошло к чёрту под хвост. Я про наше жертвоприношение.

Они опустились на обзорную площадку фарлайтовой башни.

— С таким подходом ты однажды провалишься, — заметил Ламаш. — Предупреждаю исключительно по-дружески.

— Провалиться может только готовый план. А мой беспланный план гибок, как… как стан триданской танцовщицы. Даже гибче.

— Твоё дело. Но на что ты сейчас рассчитываешь? Что Раутур размажет бэла? И что тогда мы будем делать с ним самим?

— Мне безразлично, кто кого размажет. Нам останется добить оставшегося. Потом я подтвержу, что бэл перед смертью назначил тебя своим наследником. Ни у кого не вызовет подозрений. Мы — единственные представители высшей расы, и ты — старший. Энгира в расчёт не берём.

Уголки губ Ламаша поползли вверх. Он, видно, уже представлял, как этот город, вид на который так широко открывался с площадки, присягнул ему на верность. «Бэл Ламаш». Вот мечтатель.