Ритмично и с раскатистым легким сипением стучали сквозь бормотание двигателя стальные колеса дрезины, шлифуя стыки старого рельсового пути. Прошло около пяти часов с того момента, как Калган помахал нам рукой с платформы поселка и пожелал удачи, хмуро косясь на покореженную прожекторную мачту. Ярданги скрадывали горизонт, поэтому появление на фоне темно-сиреневого неба с багровыми мазками бархатных облаков черных силуэтов буровых вышек «Востока-250» было для меня некоторой неожиданностью. Пирамидальные нагромождения корпусов, облепляющих металлические конструкции буровых, медленно и плавно стали надвигаться из-за поворота железной дороги, над которым нависал крутой склон глинистого холма с красиво переплетенными ребристыми узорами выветренной глины и песка. Ярданги были очень живописны – это бросалось в глаза даже в полумраке марсианской ночи и несмотря на усталость. Тысячелетиями ветер, словно авангардный скульптор, оттачивал узоры линий, переплетение наносов и выступающих пород, округлые канавки и борозды, в контрасте с резкими щелями и трещинами, напоминающими фрактальные поверхности. Словно гениальный резчик и зодчий, решивший свести всех с ума тонкостью и затейливостью своего искусства, амазонский северный ветер придал ярдангам вид крышки огромной резной шкатулки (чуть не сказал «саркофага»), инкрустированной различными камнями, керамическими рельефами и песком.

Именно черная громада «Востока», испещренная габаритными и сигнальными огоньками, топорщащаяся в небо своими ритмически резкими силуэтами, выглядела здесь чужеродной – люди приспосабливаются к природе примитивно и грубо…

Я сбавил ход, заметив ветвление ржавых стрелок, возле которого стояла невысокая вышка с прожектором. Перед нею, над рельсами, нависала трехдюймовая железная труба, выкрашенная флуоресцентной краской аляпистыми полосками. На вышке горел зарешеченный прожектор, бросающий мутное пятно света, оттеняющее грубые конструкции стрелочной зоны, во мрак которой уходили небольшие «ежи» из сваренных рельсов. По ним тянулось четыре ряда «колючки».

За трубой, на путях, стоял силуэт человека с автоматом. Он поднял одну руку вверх и помахал ею в свете наших фар.

Я стал тормозить ход дрезины, на что та ответила душераздирающим скрежетом. Ирина вскинула голову, спросонья озираясь по сторонам.

– Уже приехали? – сонным голосом спросила она.

– Почти, – ответил я, притушив фары, чтобы не светить часовому в лицо.

Наконец визгливый скрип стал задыхаться под напором трения и, захлебнувшись низкой нотой, замолк, а дрезина, качнувшись на рессорах, замерла.