– М-м-м?

– Я люблю, – губы Жосинды прервали его слова.

Не успел Керован расстегнуть пуговицы её пиджака, как раздался звонок в дверь.

– Ну вот, блин.

– Не открывай, – попросила Жосинда.

Керован вздохнул и взял с тумбочки пульт дистанционного управления. Нажав кнопку, высветил сенсографическое изображение прихожей.

Возле двери стояли двое. Джемар и Дитер.

– Придётся впустить.

Жосинда нехотя кивнула, но не стала приводить свой пиджак в порядок. Увидев, как его подруга растянулась на кровати, соблазнительно выгнувшись, Керован выругался про себя. И это ещё они нас называют развратными? Конечно, не в феррианских правилах скрывать от кого бы то ни было недовольство тем, что прерывают на самом интересном месте, но всё же… Ладно, сказал себе Керован, представляю себе насколько глупыми мы, земляне, кажемся иногда тем же Жосинде и Джемару. Бессмысленными и несуразными.

Мелодичный перезвон уведомил стоявших под дверью, что можно входить.

– Привет, ангелочки, – с этими словами Дитер протянул руку Керовану и поприветствовал Жосинду феррианским "Дайрии лауриит".

– Добрый вечер с поправкой на время, – криво усмехнулся Джемар.

Керован и Жосинда переглянулись. Феррианин просто светился счастьем, в то время как Дитер пытался выглядеть озабоченным. Пытался, правда, не очень успешно. Быть может, от того что, так же как и Джемар держал в руке открытую банку пива "Амстердам".

– Извините, что не зашли чуть позже, минут эдак на пятнадцать, – оценив обстановку, изрёк феррианин.

– Иди в задницу, – ответил Керован.

– Не пойду. Неинтересно. Так, друзья товарищи, собирайтесь. Получаса вам хватит? Тебе, Жоси хватит, я вижу ты уже давно на ногах. А вот этот лентяй, по-моему, даже не побрился ещё.

– И без роз, кстати, – в тон Джемару добавила Жосинда.

– А ну тихо все! – рявкнул Керован, – Если мне сейчас же не объяснят по какому праву в такую рань меня из постели вытаскивают, набью морду. Сами знаете кому.

– Но-но, – одёрнул его Джемар. – Я к тебе, пардон к вам, не пошёл бы так рано. Это Жоси пока ещё по феррианской привычке встаёт ни свет ни заря, а тебя порой днем с огнём не добудишься. Эх, распустились вы все на гражданке.